расписывал лестницы Венского художественно-исторического музея. За эту работу Климтам и фон Мачу хорошо заплатили, и они смогли вложить деньги в расширение своей мастерской.

Когда у тебя всё хорошо, в появление чёрной полосы веришь не сразу – попросту не видишь её, ведь глаза слепят золотые вспышки успеха. В 1892 году в семью Климтов пришла беда: от инфаркта скоропостижно скончался младший брат Густава, его коллега и товарищ

Эрнст. Он совсем недавно женился, прошло чуть больше года со дня их свадьбы с Хеленой Флёге, и того меньше – с рождения маленькой дочери. Густав, ещё не пришедший в себя после недавней смерти отца, оказался лицом к лицу с новой утратой. На похоронах брата Климт обещает его 28-летней вдове, что будет заботиться о ней и о своей племяннице, что никогда не оставит Хелену с малышкой.

Сам Густав никогда женат не был: считал, что семейные узы для художника хуже тюремных кандалов. Романы, флирт – совсем другое, это делу только на пользу! Климт был по-своему привлекательным мужчиной, хотя его внешность нельзя назвать аристократической: уж слишком коренастый, загорелый, с виду, скорее, моряк дальнего плавания, чем художник. У женщин он пользовался успехом: простые натурщицы, дамы-аристократки, чужие жёны десятками значились бы в «списке Климта», если бы таковой существовал. Густав увлекался новой избранницей и почти сразу же остывал к ней, но в короткое время, отведённое очередному роману, успевал запечатлеть своё чувство в картине. Лишь одна женщина в жизни Климта осталась с ним до последних дней. По иронии судьбы отношения Густава Климта и Эмилии Флёге были, как считают биографы художника, сугубо платоническими.

Шаг в сторону

Эмилия Луиза Флёге родилась 30 августа 1874 года в Вене, в семье фабриканта по производству курительных трубок. Она была младшей сестрой Хелены Флёге, вдовы брата Климта. Ещё до его смерти Климт написал портрет семнадцатилетней в ту пору Эмилии, но по-настоящему они сблизились в тот тяжёлый год, когда Эрнста не стало и художник находился в глубочайшем кризисе. Эмилия искренне восхищалась гением Климта, но при этом могла преспокойно сказать ему, что её портрет не удался и что она не хотела бы видеть его на стене собственного дома. Эмилия обладала особенной, мерцающей, меняющейся внешностью – такую можно всякий раз открывать для себя заново, что очень важно для художника. Рядом с Эмилией жизнь переставала казаться мрачной: Климт и Флёге помногу гуляли, проводили время на природе, которую оба очень любили, даже стали учить вместе французский.

Густав, переживая уход отца и брата, нуждался в постоянной поддержке и внимании, ведь в это время ему пришлось принять ещё и расхождение с коллегой, Францем фон Мачем. Тот был яростным адептом классической живописи и справедливо подозревал Климта в желании «свернуть куда-то в сторону» с проторённого предшественниками пути. Разругавшись в процессе работы над очередным заказом – росписью Большого зала Венского университета, бывшие артельщики попрощались навсегда. Фон Мач считал, что у новой живописи – всех этих импрессионизмов, символизмов, модернизмов – нет будущего, а Климт поражался тому, как его друг не понимает очевидного: будущее уже здесь, и только зашоренность мышления австрийских художников не позволяет им это признать!

Франц фон Мач спустя годы стал преподавателем всё той же художественно-промышленной школы, в стенах которой они когда-то познакомились с Климтом. Автор знаменитого портрета императора Франца-Иосифа на смертном одре (1916, Бельведер, Вена), фон Мач прожил долгую жизнь и до конца был верен своим принципам. В истории искусства его имя упоминается, как правило, рядом с именем его бывшего друга и соавтора – мятежного Климта.

В 1897 году Густав Климт вместе с единомышленниками, среди которых были Йозеф Мария Ольбрих и Йозеф Хоффманн, объявил о своём выходе из Содружества художников Вены и основал Венский сецессион (от нем. Wiener Secession/Sezessiori) – общество, название которого в переводе с латинского как раз и означает «выход», «отделение», «обособление» – secessio. Климт и компания не только боролись с академической косностью, но прежде всего стремились к тому, чтобы Австрия стала родиной нового европейского искусства. Правда, для этого живописцам-революционерам стоило догнать и перегнать Францию, где уже несколько лет царил ар-нуво… «Сецессион» – родной брат ар-нуво, модерна, югендштиле: названия разные, но суть одна – для произведений этого стиля характерны орнаментальность, растительные мотивы, богатый декор, мягкие линии и, временами, неприкрытая сексуальность. А у Климта к обязательному списку добавляется ещё и обилие золота. Говорят, что любовью к золочёным тонам он обязан посещению Италии – увидев сияющие мозаики Венеции и Равенны, Климт понял, чего не хватало его картинам.

Вскоре венцам предстояло увидеть работы «нового Климта», разорвавшего все связи с академическим искусством, президента «Сецессиона» и главного редактора журнала «Vers Sacrum»[24]. Прославленное имя поначалу работало на него, но публика вскоре забыла о прошлом и впала в негодование при виде картины «Философия», представленной на выставке «Сецессиона» в 1902 году.

Эта картина была первой частью «трио», написанного по просьбе Венского университета, – две другие, неоконченные, назывались «Юриспруденция» и «Медицина». Увидев «Философию», 87 профессоров университета написали жалобу в Министерство образования, требуя отозвать у Климта заказ. Зрители назвали «Философию» «неясной и неопределённой», «Медицину» и вовсе сочли порнографией. Художник справедливо счёл себя оскорблённым, вернул университету полученный аванс и продал все три картины коллекционеру и меценату Августу Ледереру. К сожалению, полотна погибли во время Второй мировой войны, когда принадлежавший Ледереру замок Иммерхоф сгорел. Сохранились лишь эскизы и чёрно-белые фотографии.

Этот случай стоил живописцу много потраченных нервов, поэтому он принял решение никогда более не иметь дел с государством и сосредоточился на частных заказах, благо недостатка в них не было.

В тот период Климт часто писал пейзажи. Безлюдные, пёстрые, меланхоличные, они чаще всего воспроизводили сады и деревья и порой напоминали ткань с цветочной набивкой. Летние месяцы Климт, не особо любивший ездить за границу, обычно проводил на озере Аттерзее, в австрийских Альпах, на семейной вилле семьи Флёге – здесь он рисовал, подолгу гулял, катался в лодке. И рядом с ним часто бывала Эмилия – драгоценная собеседница, натурщица и близкий друг.

Модный договор

Фройляйн Флёге была не из тех девушек, главная цель которых – удачное замужество и жизнь в полном достатке. Она училась швейному делу, мечтала стать хозяйкой салона моды и думала: если уж выходить замуж – так только по большой любви! Увы, объект её чувств, Густав Климт, не спешил делать Эмилии предложение. Хуже того, он относился к ней предупредительно и нежно, но этим всё и заканчивалось. Возможно,