Однако к началу 1808 г. появились признаки того, что ясный и крепкий ум, который привел младшего лейтенанта артиллерии на трон и сделал новым Цезарем, начал портиться из-за непрерывных удач.

Испания теперь была совершенно одряхлевшей и выжившей из ума монархией, которая уже несколько лет была бессильной союзницей Франции. Она казалась легкой добычей. Ее огромные американские колонии еще не стали независимыми и, оказавшись под властью Франции, могли бы послужить благородной цели! Не испытывая никаких угрызений совести, Наполеон без какого-либо серьезного предлога воспользовался ссорой в испанской королевской семье и, запугав старого испанского короля Карла IV, отвратительного мерзавца, заставил его отречься от престола, затем вынудил отречься наследника престола, принца Фердинанда. После этого он открыто послал в Испанию французские войска, чтобы сделать своего брата, Жозефа Бонапарта, коронованным преемником давних Фердинанда и Изабеллы.

Раньше Наполеон сражался только против королей, и они оказались для него очень легкой добычей. Теперь, к своему изумлению, он столкнулся с противодействием народов, и результаты оказались не такими, как он ожидал. Гордый испанский народ почти весь как один человек поднялся против захватчика. Хорошо обученным французским солдатам было нетрудно победить поспешно набранные отряды испанских патриотов, но вскоре Наполеон узнал, что поговорка «Испанию легко завоевать, но трудно покорить» верна. Испанцы были большими мастерами партизанской войны – засад, налетов, нападений на обозы, мелких осад. Для того чтобы удержать Пиренейский полуостров, императору пришлось постоянно держать там большое количество французских войск, но все равно у «короля Жозефа» не было ни одной спокойной минуты, пока он сидел на троне. Испанцам пришла на помощь английская армия под командованием сэра Артура Уэлсли (позже виконта, а затем герцога Веллингтона). Вначале она едва не была сброшена в море превосходящими силами французов и едва смогла спасти себя, но, несмотря на это, неудачная испанская авантюра продолжала истощать ресурсы Наполеона. Он не мог покорить всю страну. Уйти из Испании он тоже не мог: это было бы слишком большим уроном для его престижа. И вдобавок ко всему этому ему пришлось снова воевать с Австрией.

Габсбурги реформировали свою армию. Теперь (в 1809 г.) они призвали всех немцев последовать примеру испанского народа и восстать против угнетателя. Призыв оказался преждевременным. Пруссия была бессильна; в ней начались волнения, но они не дали никаких результатов. Князьки Южной Германии охотно следовали за своим французским повелителем. Только в Тироле произошло отважное, но неудачное восстание, которое возглавлял Андреас Хофер, владелец гостиницы. Наполеон быстро вторгся в Австрию, во второй раз захватил Вену, но в Асперне, на Дунае возле австрийской столицы, он, к своему изумлению, проиграл бой. Это, несомненно, было поражение, но это не было полной катастрофой. Великолепная французская военная машина продолжала работать. Император не пожелал отступить из Вены, удержал свои позиции и 6 июля 1809 г. возле Ваграма смыл пятно со своей славы победой в своем прежнем стиле. Австрия не получила серьезного удара, но ни один союзник не присоединился к ней, а одна она уже больше не могла выдержать тяжесть войны. В том же 1809 г. Франц II опять согласился заключить мир. По новому Венскому мирному договору Австрия уступила по меньшей мере 32 тысячи квадратных миль своей территории, основная часть которых досталась союзнице Наполеона Баварии, и отдала последние округа, которые связывали ее с морем. Она покорно вернулась в континентальную систему. Казалось, авторитет Корсиканца еще никогда не был так высок.

В 1809 г. Наполеон развелся с Жозефиной[197]. Она не родила ему детей, а положение императора было бы прочнее, будь у него сын, наследник его власти. После безуспешных переговоров о браке с русской принцессой дипломаты сосватали ему Марию-Луизу, дочь самого Франца II Габсбурга. Невесту-эрцгерцогиню с надлежащими церемониями отправили в Париж, и 1 апреля 1810 г. император вступил с ней в брак в соборе Нотр-Дам. Шлейф платья новой императрицы несли пять королев! В марте 1811 г. Наполеону, казалось, повезло еще больше: он стал отцом сына – злополучного Наполеона II, которому не было суждено царствовать, но который уже в колыбели получил величавый титул «римского короля».

Казалось, в 1811 г. Наполеон по-прежнему был на вершине успеха. Правда, французы стали ворчать по поводу его деспотизма, благодарственные гимны в церквях уже начали казаться утомительными и скучными, и было похоже, что континентальная блокада подрывает торговлю Франции, но не заставляет англичан заключить с ней мир. Да и весь французский народ начинал всерьез возмущаться тем, что молодых мужчин безжалостно забирали в армию. Но все же Корсиканец выглядел более могущественным, чем когда-либо. Один из его братьев, Жером, был королем Вестфалии – области на северо-западе Германии. Другой брат, Жозеф, был благодаря французским штыкам королем Испании. Правда, третий брат, Луи, отказался быть марионеткой в Голландии и только что отказался от королевского титула, но это лишь значило, что его брат-император присоединил бывшую Голландскую республику к Франции. В Неаполе Мюрат, зять Наполеона (муж одной из его сестер), самый энергичный и стремительный генерал его кавалерии, царствовал во дворце изгнанных местных Бурбонов. Малые германские государства были объединены в Рейнскую конфедерацию, бессильную и находившуюся под «защитой» императора Франции. Пруссия выглядела раздавленной и послушной. Россия, казалось, по-прежнему была союзницей Франции. Император Австрии теперь был тестем Корсиканца. А границы самой Франции постоянно расширялись: каждый месяц появлялись постановления о присоединении к ней новых территорий. Кроме Голландии, западной части Рейнского края и Бельгии[198], новые «департаменты» теперь создавались вдоль северного побережья Германии, включая Бремен и Гамбург, до реки Траве. Часть северо-восточных областей Италии была объединена в новое Королевство Италия; Наполеон сам был его королем, но правил через наместника. На ее юге Мюрат, разумеется, по-прежнему владел своим Неаполитанским королевством. Но Пьемонт, Генуя, почти вся Тоскана и отрезок западного побережья были присоединены к самой империи; ими управляли французские префекты по законам, поступавшим напрямую из Парижа. Папа римский был политическим узником во Франции.

Армия по-прежнему выглядела той идеальной военной машиной, которой она была десять лет назад; но, к сожалению, битва при Фридланде лишила Наполеона слишком многих ветеранов, и непрерывные боевые действия в Испании постоянно опустошали армейские резервы и военный бюджет. Несмотря на все церемонии своего парижского двора, Наполеон, находясь в войсках, часто снова выглядел «маленьким капралом». Он по-прежнему мог покорить воображение своих солдат пылкой речью и добиться от них слепой верности тем, что сидел с гренадерами на привалах, пробовал их суп, называл отважных рядовых по имени и лично их награждал, звал солдат своими товарищами и проявлял большой интерес к их благополучию. Короче говоря, каждый солдат считал, что император доверяет ему и лично видит все, что он делает. Для ветеранов, которые следовали за Наполеоном во всех его войнах, верность императору из долга стала религией. Один маршал писал в 1813 г.: «Я не могу найти слов, чтобы рассказать Вашему величеству, как мои солдаты любят Вас. Никогда ни один муж не был так предан своей жене, как они преданы Вам». А вот что чувствовала Старая гвардия императора, окружавшая его во время всех кампаний: в 1815 г., после битвы при Ватерлоо, когда все было кончено, один из офицеров откровенно пожаловался: «Вы видите: нам не выпало счастья умереть на вашей службе».