– Выходит, схимник способен заставить чужое тело делать то же, что и свое? В смысле лечения.

– Это – в идеале. На деле у кого-то получается лучше одно, у кого-то другое. Какая разница, откуда к телу приходит команда что-то сделать – от собственного мозга или извне?

– Действительно. И все же, учитель, ты так и не ответил, это душа повела Барчука против того чуба?

– Я не знаю, Малышка. Все может быть. Скорее всего, так и есть. Слишком мало времени. Я о душе только вчера услышал. Когда-то всех нас заставили забыть это слово и многие другие.

– Кто?

– Они давно умерли. Какая теперь разница?

После полудня вернулся Зануда. Взъерошенный, с мешками под глазами, задумчивый и периодически зевающий. Наверно, из-за этой задумчивости он бесцеремонно плюхнулся на стул рядом с Ловцом, опорожнил до дна его кружку с пивом, подхватил с тарелки полколечка колбасы, изрядный ломоть хлеба и начал все это поглощать со скоростью степного пожара.

– На солнышке перегрелся? – участливо поинтересовался Ловец.

– Можно и так сказать, – пробормотал Зануда с набитым ртом.

Мы со степняком переглянулись. Моим учеником овладело какое-то странное лихорадочное возбуждение. Он опять нырнул в свои мысли, похоже не особо соображая, что ест, что пьет. Я подлил в кружку еще пива. Парень выпил его залпом, поморщился. Кувшин принесли только с ледника. Напиток в нем был холодный до ломоты в зубах.

– Рассказывай, – предложил я, когда от колбасы и хлеба остались только воспоминания.

– Ну если бы я знал, с чего начать. Столько всего, даже в голове не укладывается. Я…

Он покачал головой и замолк.

– Что с ним? – спросил у меня Ловец так, словно Зануды рядом не было.

– Одно из двух. – Я развел руками. – Увлечений-то у него два. Либо встретил вдову, которая ушатает даже схимника, либо на всю ночь остался в городской библиотеке, да так увлекся, что даже про еду и сон забыл.

– Не знаю я, насколько разбитные в этом Золотом Мосту… Мосте… ну в городе этом вдовы, – пробормотал объект нашего разговора.

– Что ты раскопал? – напрямую спросил я.

– Ну даже сам не знаю. Не один я копал.

– Быстро обзавелся друзьями.

– Это твои друзья, учитель. Один из них большой такой, кажется, все книги наизусть знает. А второй себя Егерем кличет.

– Книжник и Егерь, – проворчал Ловец. – Спелись, выходит. Значит, и Бродяга где-то рядом.

– Мы были втроем.

– Бродяга хитер, ох хитер, понимаешь? Если он не захотел вам показаться, то и не покажется. Но я чую, что он вьется вокруг этой парочки. Егерь ратником когда-то был. Слишком привык тогда подчиняться. Да ты, Искатель, сам видел. Без слова своего брата он и шагу не ступит, понимаешь?

– Зачем Бродяге Книжник? – не понял я.

– Эх, непросто все стало, ох непросто. Атаман оскорбил Бродягу. В общем-то все твои братья не очень вежеству обучены, но чуб переплюнул их. А Бродяга, чего бы кто о нем ни думал, обид не забывает. Книжник хочет не допустить кровопролития между братьями. Похвально, весьма похвально. А кто самый воинственный? Атаман. Понимаешь? Он бряцал оружием, когда Император призывал к миру.

– К чему ты ведешь?

– Книжнику по хитрости с Бродягой не тягаться. Я это сразу понял. Теперь он собрал силу, способную поспорить с любой из двух сторон противостояния. Представь, если драка все же начнется. Вовремя вступив в нее, дети Охотника сместят всех остальных, воспользовавшись наивностью твоего многоученого великана-братца. Понимаешь?

– Понимаю, но не согласен с тобой.

– Это уж твое дело, да, твое, – усмехнувшись закивал Ловец. – Только сейчас, когда посмотрел я на всех выживших схимников, коли буча начнется, так больше всего я именно Бродягу бояться стану.

Я задумался над этими словами. Да, еще вчера мы были выводком Экспериментатора, нас было восемь. И мы пренебрегали остальными. Даже я не воспринимал Бродягу всерьез. Но если задуматься… тогда получалось, что он действительно опасен. Не могу сказать, почему так решил, просто чуял, а это значит, натренированный мозг сам сложил воедино всю имеющуюся у меня информацию и выдал результат, который раньше, во времена, когда знали о душе, темные люди назвали бы озарением. Да что с них взять, они не понимали, как устроено человеческое тело.

– Надо будет найти его, – наконец нарушил я молчание.

– Зачем? Тебе не переубедить его и не понять. Он – другой.

– Посмотреть на него внимательнее хочу. Поговорить, а не послушать, как они с Механиком колкостями обмениваются да с Атаманом оскорблениями. Найдешь его?

– Не уверен, – покачал степняк головой. – Ох, не уверен. Но попытаюсь. Ты прав, Искатель. Надо поговорить с ним. Тем паче что мне с ним еще в степи как-то уживаться придется.

– Учитель! – закричал Зануда.

Я видел, как его распирало от чего-то, что он раскопал. Но как-то по-детски попытался он нагнать тайны. А к таким вещам у нас отношение простое – игнорировать. Захочет рассказать – расскажет сам, вместо того чтобы набивать себе цену завуалированными намеками.

– Это же касается всех нас! Тебе совсем не интересно?

– Ты ведь не знаешь, с чего начать, – развел я руками. – Все равно мы собирались навестить Книжника. Он обычно рассказывает более связно и понятно.

– Прости, Искатель. – Мой ученик потупился. – Мне действительно сложно выстроить это все в один связный рассказ, но я попытаюсь. Кажется, я понял, кто мог убивать схимников.

– И Книжник согласился с твоими выводами?

– Нет, я до этого додумался, когда возвращался в «Морской конек». Хоть все лежало на поверхности. Посмотри, в Вилецком княжестве не просто знают о нас. Им известно слово «схимник», известны наши способности. В некоторых других – тоже. При желании заинтересованный человек может отыскать одного из нас. Барчук тому пример. Никто из нас специально не скрывается.

– Так и есть, – кивнул Ловец.

– Богоборцы, как ты их назвал, знают то, о чем я проведал только вчера. Им понятен смысл таких слов, как «бог», «душа», «проклятие», «грех» и многих других, которые их предшественники вымарали из всех книг и из людской памяти.

– И что с того? – Степняк взял на себя роль собеседника, я же молча слушал. Меня захлестнуло чувство, что Зануда действительно додумался до чего-то важного.

– Им известен и изначальный смысл слова «схимник». Ты сам говорил, учитель, что раньше схимники были служителями бога, самыми преданными и фанатичными. Они следовали всем установлениям, которые содержались в священных книгах, они пытались приблизиться к богу и, как мне кажется, понимали его лучше всех. Почему на нас не устроили охоту?

– Ты же сам сказал: многие люди понимают, насколько мы можем быть опасны. Богоборцы тоже в своем роде фанатики. Ох какие фанатики, понимаешь? Но их не так много. Вряд ли им по силам искоренить нас. Потому, пока мы не пытаемся возродить древних культов, нас не трогают. Это – разумный нейтралитет, понимаешь?