– Кто-то из твоих братьев подкинул дров в костер вражды, – тихо сказал он. – Ох, подкинул. Вот только как бы не перегнули они палку. Людской гнев – как степной пожар. Разжечь легко, а вот погасить гораздо сложнее.

Мы прошли по широкой улице Стоптанных Сапог. Называлась она так, потому что на ней располагалось множество двух– и трехэтажных домиков, которые их хозяева сдавали странникам, не желавшим останавливаться на ночь в харчевнях, тавернах и прочих подобных местах. Таковых в Золотом Мосту хватало. Даже я, если бы планировал здесь задержаться, снял бы домик на этой улице.

– Вон там остановился Атаман. – Зануда кивнул на трехэтажный дом.

Да, хорошее пристанище для отряда чубов. Первый этаж – из дикого камня, выше – из кирпича. Окна узкие, человеку пролезть сложно, а отстреливаться от нападающих – в самый раз. Чубы всегда ценили прочные жилища, в которых удобно держать оборону. Лишь крыльцо и прихожая подкачали. Были они из дерева, сделаны в виде пристройки. С другой стороны, наверняка если запереть внутреннюю дверь, ведущую из прихожей, то дом можно будет удержать от кого угодно.

Мы прошли дальше по улице, и Зануда остановился возле небольшого двухэтажного домика из серого кирпича. Широкие окна, хлипкая дверь, резные ставни. Я задержал взгляд на узорах. Вроде бы ничего необычного, а все же чувствовалась в них какая-то натужность. Словно резали просто так, потому что принято, а не потому что хотелось украсить. В этом доме не было жизни. Просто здание, как склад или хлев, только для людей. Внутри все оказалось очень похоже на жилище Механика. Размер только гораздо меньший. Зануда вошел без стука, мы – следом.

На первом этаже – одна комната. В ней мы и нашли схимников. Книжник сидел за столом, заваленным пергаментными свитками, листами бумаги и мощными фолиантами. Он что-то быстро писал. Егерь устроился на подоконнике, свесив одну ногу и жонглируя кинжалом. Рядом стоял прислоненный к стене меч в потертых кожаных ножнах. Ученик Охотника что-то говорил, но смолк при нашем появлении.

– Ты вернулся? – Книжник заулыбался, увидев вошедшего первым Зануду.

А вот Егерь прежде всего обратил внимание на Барчука. Они обменялись с моим учеником пристальными, изучающими взглядами. Я заметил, чем-то они были похожи. Впрочем, ученик Охотника получил свое прозвище частично за занятие в жизни до схимы. А егеря в любом княжестве занимают весьма странное место. С одной стороны, тяжелая пехота и кавалерия пренебрегают ими, не считая ровней себе. А с другой – любой воевода понимает, сколь велико их значение.

– Хороший у тебя ученик, брат, – воскликнул Книжник, забыв даже поздороваться. – Слушай, уступи его мне.

– Что же вы за привычку взяли – просить у меня учеников, – с легким раздражением промолвил я. – Зануда – не скаковая лошадь и не породистый пес. Захочет к тебе в обучение – сам придет. Ловец, что скажешь?

– Он рядом, – ответил тот. Хунну прекрасно понял, о чем я, в отличие от моего брата.

– Рядом с чем? – спросил он.

– Зануда, расскажи ему то, что поведал нам. – Я проигнорировал вопрос. – А мы с Ловцом скоро вернемся.

Оставив двух недоумевающих схимников с моими учениками, мы вышли в прихожую. Ловец припал на колено, рассматривая пол, выстланный досками. При этом он принюхивался и даже шевелил ушами.

– Малышка, – позвал я ученицу.

Она тут же оказалась рядом.

– Ловец, у нее очень тонкий слух.

– Не в слухе дело, – отмахнулся степняк. – Он здесь, кажется, на втором этаже. Я только понять пытаюсь… Туда давно никто не ходил. Пыли полно, а следов в ней нет.

– Окно? – предположил я.

– Возможно, только я не видел открытых окон, когда подходил к дому. Да, не видел, и разбитых – тоже.

Скрипучая лестница. Пыль поднимается облачками. Ловец шел первым, следом – я. Малышка пристроилась в хвосте. Мы слышали голоса. Зануда с Книжником о чем-то спорили. Егерь переговаривался с Барчуком. Второй этаж производил гнетущее впечатление. Здесь никто не жил. Ближайшая дверь покосилась, висела на одной петле. Давно Книжник снял этот дом? Если он плотно сотрудничал с Механиком, то, должно быть, очень давно.

– Он здесь что, и спит в обнимку со своими свитками? – Ловец словно бы прочел мои мысли.

– И спит, и ест, если не забыл, что его телу это иногда надо, – откликнулся я. – Наверно, даже по нужде забывает выходить.

Комнаты оказались пусты. Побитые молью ковры, матрасы на рассохшихся кроватях, от которых несло гнилью. Четыре небольшие комнатушки. В конце коридора – лестница на чердак. Голоса внизу стали еле слышны, хоть Зануда с Книжником спорили весьма эмоционально. А вот сверху, с чердака, доносился отчетливый ритмичный шелест.

– Эта лестница и обвалиться может. – Ловец с сомнением посмотрел на подгнившую конструкцию.

– Я самая легкая, – заметила Малышка. – Пустите меня вперед.

– А вдруг там опасно? – засомневался я.

– Чего там может быть опасного для ученицы схимника? – В голосе ее прозвучала обида. – Зануду или Бешеную ты бы так не опекал. Да, я не учусь убивать людей, но схиму постигла не хуже Барчука, а может, и лучше.

– Тебя задевает это. – Я нахмурился.

Ох, прав был Ловец. Что ж я за наставник такой, что ни сном ни духом, что на душе у учеников творится. А оказывается, бывшая княжна из-за своего нежелания осваивать приемы работы с оружием чувствует себя неполноценной.

– Малышка… – Я обнял ее за плечи и привлек к себе. – Я же не раз говорил тебе, что схимники – не воины. Тебе нечего стесняться. Возможно, именно ты из всех моих учеников ближе всего к идеалу. И опекаю я тебя не больше, чем остальных. Каждый из вас дорог мне. Просто я боюсь.

– Чего, учитель?

– Мне повезло найти четыре самородка. Я боюсь испортить их, боюсь, что, учась у меня, вы достигнете меньшего, чем у другого наставника. Боюсь, что, слишком рано столкнувшись с опасностями, которые этот мир уготовил для схимников, вы либо позволите силе опьянить вас, либо вам не хватит уверенности в себе. Обе эти крайности плохи.

– Ну долго вы там возиться будете? – прозвучал сверху недовольный голос. – Пусть девчонка откроет вам люк, а вы запрыгивайте! Тоже мне схимники. Это же просто!

Мы последовали совету. Ловец прыгнул первым. Приземлился он мягко, легко преодолев расстояние до верха. Лишь облачко пыли выдало его. Я прыгнул следом, протянул руку ученице, помог ей подняться, хоть нужды в этом не было.

Что я говорил? Что второй этаж был запущен? Оказалось, это вовсе не так. По сравнению с чердаком, там царил образцовый порядок. А вот сюда, видимо, никто не заглядывал с момента постройки дома. Запах пыли и плесени, клочья паутины, какой-то мусор, происхождение которого теперь сложно было определить, валялся по углам. Потемневшие балки. Под стрехой я заметил осиное гнездо.

Бродяга сидел, привалившись к печной трубе. Покалеченную ногу он вытянул, на колене второй лежала сабля. Схимник медленно водил оселком по ее лезвию. Этот шелест мы и услышали со второго этажа.