Едва забрезжил свет, как она поднялась и стала собираться в обратный путь. Взяла свою корзину и на цыпочках вышла из пещеры, переступая через тела спящих мужчин. Осторожно прошла по краю обрыва вниз, к той тропе, по которой пришла сюда. Солнечный диск выплыл из-за горы подобно раскаленному огненному шару. И в ту же минуту Йоланда увидела нечто ужасное. Огромная цепь солдат, человек сто, а может и двести, с собаками, с автоматами наперевес, медленно продвигалась вверх по направлению к скалам. Решили устроить облаву на рассвете, когда все спят. Немцы были еще сравнительно далеко, но и она уже отошла на достаточное расстояние, чтобы успеть вернуться и предупредить своих. Она спряталась за огромный валун и затаилась. Оставалось ждать развязки. Ждать и молиться.

* * *

Хорошо ранним утром в горах, думал Райнер, бодро вышагивая по склону горы. Этот отряд он повел лично. Весь остров поставлен на дыбы. Интуиция подсказывала ему, что британские агенты скрываются где-то здесь, неподалеку, в одной из непреступных расселин. Ставрос, отлучившись якобы по нужде, с помощью зеркала передал азбукой Морзе точные координаты местонахождения группы Андронакиса. Сейчас все они спят беспробудным сном после ночной пьянки. Есть все шансы застать партизан врасплох и взять, что называется, тепленькими. Согласно плану Ставроса, его тоже нужно было вначале взять в плен, а потом организовать ему побег. Что ж, очень умно придумано, ничего не скажешь. Главный фактор успеха – внезапность. Внезапность и молчание. Если повезет, то они возьмут не только передатчик, но и все шифры, с которыми работает английский радист. Война есть война, и, быть может, именно сегодня фортуна наконец улыбнется им. К тому же сейчас на карту поставлена честь всего немецкого гарнизона на острове Крит.

Райнер плохо представлял себе, как далеко они продвинулись на юг машинами. Во всяком случае, после того как их выгрузили, они почти всю ночь шли пешком. Люди устали, они хотят пить, их надо перегруппировать. Все взводные получили команду максимально соблюдать тишину, а собак вести только в намордниках. Райнера вдруг охватило уже полузабытое возбуждение, которое обычно испытываешь накануне решающей битвы. Да, действие всегда возбуждает, бодрит и подстегивает. Все его чувства были обострены до предела, и сам он был похож на туго натянутую тетиву.

Все было спланировано безукоризненно, срывов быть не должно. Правда на их стороне, и всякое сопротивление будет безжалостно сломлено. Он глянул вперед, на скалы. Надо думать, многие из тех, кто там сейчас скрывается, досматривают сейчас последний сон в своей жизни.

Йоланда сидела за камнем скрючившись в три погибели и молилась. У нее ныла спина, занемели ноги, но страшнее всего было ощущение собственной беспомощности. Ах, если бы у нее было ружье! Она бы дала сейчас предупредительный выстрел в воздух. А так остается сидеть и ждать. Она в изнеможении закрыла глаза, а когда снова открыла, то ее ослепили вспышки света. Свет пульсировал, он то исчезал, то появлялся снова. Такое она наблюдала в свое время на фронте. Кто-то пытался поймать в зеркальце солнечный лучик и использовать его в качестве азбуки Морзе для передачи сообщения. И этот кто-то подавал сигналы из пещеры Андреаса, давая врагу знак, куда следует идти в первую очередь. Так кто же их предал?

Пелена упала с глаз, и в ту же минуту Йоланда поняла, что такое мог совершить лишь один-единственный человек на свете. Ставрос! Недаром он так выспрашивал ее о Пенни. И недаром она с самого начала нутром чувствовала, что с этим человеком что-то не так.

Нутро тебе никогда не солжет, вспомнила она старую присказку отца. Сердце ее оборвалось при мысли о том, в какую смертельную ловушку попали Андреас и его люди. Она пыталась кричать. Тщетно! Ветер уносил голос в другую сторону. И вдруг все ее естество охватила такая жгучая ненависть, что она содрогнулась.

– Будь ты проклят! – выкрикнула она в пустоту. – Ты горько пожалеешь о том, что родился на свет, когда снова увидишь мое лицо. А я найду тебя. Я отыщу тебя даже под землей!

До пещеры оставалось метров сто, когда их встретили беспорядочные автоматные очереди. Райнер увидел, как из пещеры выбегают люди и тут же начинают косить огнем его солдат. Немцы были вынуждены отступить в укрытие. Да, увеселительной прогулки не получилось. Скорее всего, они уже успели перепрятать передатчик, прикинул Райнер, обескураженный таким непредвиденным началом, а сами ушли в другую, более глубокую пещеру. Он снова поднял своих гренадеров в атаку, и через какое-то время им удалось выкурить из пещеры всех, кто там еще оставался. Живых связали друг с другом, мертвых оставили лежать там, где их застигла пуля, умирающих бросили на произвол судьбы. Однако ни Ставроса, ни доктора нигде не было видно. В чем дело?

Согласно инструкции, агент должен быть взят в плен. Неужели он умудрился скрыться в этой неразберихе? Предстанет в глазах деревенских настоящим героем – а что дальше? Удивило Райнера и другое. Людей было совсем не так много, как он предполагал. Ставрос писал в своем донесении о двух группах, но в пещере была явно одна. Никакого британского агента среди мертвых он тоже не обнаружил. Нет, что-то здесь не так. И в ту же минуту в голове у него щелкнуло. А что, если это самая обычная подстава? Ловушка, в которую его заманили намеренно?

Все шло уж слишком гладко, быстро и предсказуемо, лихорадочно неслось в его мозгу. И, словно в подтверждение его догадок, их накрыл шквальный огонь с противоположного выступа скалы, заставив всех прижаться к земле. У партизан, судя по всему, прибывших на подмогу товарищам, было огромное преимущество: они находились значительно выше немцев и рассчитывали воспользоваться своим положением в полной мере – захлопнуть ловушку и не выпустить никого.

Итак, получается, что Ставрос – двойной агент и засаду организовал именно он.

– Я задушу его собственными руками, – негромко пробормотал себе под нос Райнер.

Он послал за подкреплением. Вернулись те, кто сопровождал пленных. Но развить наступательный успех так и не удалось. Да и как можно обнаружить горца, скрывающегося в собственных горах?

То, что ему удалось разглядеть во время перестрелки, не внушало оптимизма. В рядах партизан оказалось несколько очень искусных снайперов. Да и сами они не производили впечатления оборванных и изголодавшихся бандитов, так называемых «борцов за свободу». Им противостояли хорошо экипированные и вооруженные люди в мундирах с нагрудными патронташами, в форменных беретах и касках. Эти люди держались уверенно и хладнокровно, зная, что защищают правое дело. При таком раскладе сил итог операции мог оказаться совсем не таким, как планировалось. Райнер отдал приказ к отступлению. Он также распорядился вынести с поля боя всех раненых и убитых.

Битва была проиграна, не успев начаться. Унизительное и обидное поражение. Интересно, сколько еще капканов расставили для них партизаны на пути отступления, устало размышлял Райнер, карабкаясь вместе со своими солдатами вниз по склонам гор. Настроение у всех было подавленным. Недаром говорят, проигравший солдат еле волочит ноги. А впереди маячил еще и разбор полетов. Нужно будет объясняться с руководством, почему столь велики потери в живой силе, почему столько раненых и почему Ставрос обвел их всех вокруг пальца словно несмышленышей.