— Пора ужинать. Идите мыть руки.

Не буду анализировать, что сейчас происходит. Просто сделаю, как нужно.

В кухне, где у нее еще и что-то вроде зоны отдыха для гостей, накрыт стол: не ресторанная еда и не фастфуд, на котором я живу последние годы, а что-то охренительно пахнущее пряностями и душистыми травами. Три прибора, один из которых — на детском стульчике. Тарелки и ложки «в морячку» со смешными крабами в капитанских фуражках. И Хельг тут же хватается за ложку, начиная отбивать нескладный ритм. Женя ловко надевает на него слюнявчик, ставит тарелку с присоской на дне, а мне кивает на мое место за столом.

— Хельг любит манку с бананами, — поясняет она, когда я разглядываю с каким аппетитом сын лопает кашу. Без капризов, послушно открывая рот и почти ничего не выплевывая. — У него явно хороший аппетит от положительных впечатлений.

— Я… спасибо.

От аппетита снова не остается и следа, потому что я окончательно перестаю понимать, что происходит. Мы словно этакое маленькое семейство: втроем с ребенком ужинаем в заслуженный выходной. А потом пойдем смотреть телик и заниматься сексом, когда ребенок уснет?

— Ты почти ни к чему не притронулся, Артем, — замечает Женя, присаживаясь поближе к столу. — Честное слово, я ничего туда не подсыпала.

— Снова не послушалась совета сестры? — острю я. Не удивился бы, узнай, что Тася притащила какой-то стрихнин «для Артемки».

— Почему не послушалась? Скорпиона в твой ботинок уже подбросила, а куда деть Черную вдову еще не придумала.

Мы переглядываемся — и смеемся. Тихо, уютно.

Блядь.

— Жень, когда я увижусь с сыном в следующий раз? — Вопрос совсем не в тему, меня же до сих пор никто не гонит в шею, но, чтобы уйти, я должен знать, когда смогу вернуться.

— Я уже говорила, что в любое время. — Она тоже откладывает вилку и тянется к чашке с чаем, чтобы обнять ее двумя ладонями. — На неделе у меня много работы и есть своя личная жизнь, да и ты же все время занят. Не думаю, что это будет удобно в рабочие дни. В следующую субботу, если тебя это устроит. Прости, что пока не готова разрешить тебе забирать Хельга с собой: мне кажется, пара уроков, как сегодня — и этот вопрос перестанет быть актуальным.

— Суббота меня устроит, — соглашаюсь я. Уже сейчас невыносимо грустно от того, что впереди целая неделя разлуки с сыном, но, если отбросить в сторону все личные «хочу», я действительно не готов.

Но еще кое-что.

Мне странно приятно наше сегодняшнее общение. И в следующие выходные мы снова будем втроем. Хрен знает почему, но я хочу еще раз «поиграть в семью».

Наверное, после неудавшегося брака, после окончательного разочарования во всех женщинах и Светкиных заебонов в моем сознании все-таки произошел какой-то сдвиг. Я устал упрощать свои эмоции и раскладывать женщин на поведенческие рефлексы собак Павлова. И от пустышек тоже устал.

Старею что ли.

— Как ты живешь, Артем? — внезапно спрашивает Женя. Даже не думал, что ей это может быть интересно. — Кажется, жизнь наладилась?

Я в двух словах рассказываю о своем повышении, о карьерной лестнице, которую взял штурмом, о материальных благах. Не хвастаюсь, потому что ее этим вряд ли удивить. Просто понять гордость выстраданными заслугами может только такой же трудоголик. Светка никогда не дослушивала и не понимала, только интересовалась, значит ли мой новый шаг вперед, что теперь мы сможем поехать в теплые страны на месяц раньше.

Нахрена я их вообще сравниваю? Это… даже и близко не равные весовые категории.

Незаметно для себя пересказываю, как нашел молодую девчонку, выпускницу ВУЗа, как после пары месяцев свиданий женился на ней, а через три месяца развелся. Как решил больше никогда не связывать себя отношениями, как сделал вазектомию, потому что так и не нашел женщину, от которой хотел бы детей.

— Теперь точно счастлив, — констатирует Женя, потихоньку передавая мне уже почти сонного Хельга. — Рада, что твоя жизнь пошла по намеченному сценарию. Все мы должны получать то, чего хотим. Извини, что мы с Хельгом немного подпортили твою картину мира.

Что за хрень она снова несет?

Я успеваю поймать ее запястье до того, как она отодвинется. Хельг, которого держу одной рукой, словно каменная стена между нами, но я подаюсь вперед, немного прижимая сына к груди его матери.

— Жень, у нас общий сын. У нас все получилось. Больше не говори ерунду о том, какую картину мира вы мне якобы испортили.

— Его нужно выкупать, — отвечает она, спокойно, но уверенно высвобождая руку. — Я покажу как. И можешь уложить Хельга спать.

Еще целый час времени.

Я не радовался сильнее даже когда купил новый автомобиль и получил право первой подписи.

Но и этот час не бесконечен. Я в последний раз подтягиваю на плечо Хельга теплое пушистое одеяло, проверяю радио-няню и выхожу, тихо прикрывая дверь детской. Женя в гостиной разговаривает с кем-то по телефону — и в обрывках фраз я слышу: «Через полчаса… я буду свободна…»

Нарочно гремлю ключами, когда, уже одетый, проверяю карманы пальто.

Женя выходит в коридор, улыбается и бросает косой взгляд на часы.

— Прости, что украл у тебя целый день личной жизни, — слишком резко отвечаю я.

— Не преувеличивай свои заслуги, — все так же безразлично улыбается она, — всего лишь пол дня. Позвони в четверг вечером, согласуем время. У меня сейчас завал на работе, я банально могу забыть.

Ну да, как когда-то «забывал» я.

Или мне только кажется, что она пытается уколоть меня прошлым?

Нужно что-то сказать на прощанье, но банальное «до встречи» или «пока» — это все равно, что порно-сцена в фильме с рейтингом «шесть плюс».

Поэтому просто переступаю порог и иду к лифту, со спины салютуя ей поднятой рукой.

Впервые за два года я провел вечер с женщиной, и меня, словно одомашненного волка, тянет назад.

Не играть в семью.

Быть семьей.

Почему же, блядь, ты ничего мне не сказала?!

Было бы глупо делать вид, что меня никак не трогает появление в Жениной жизни ее бывшего. И было бы самонадеянно утверждать, что из-за меня они не могут снова сойтись. Так что червь сомнения изредка подтачивает мою уверенность, но это не настолько глубоко и сильно, чтобы я не мог справиться с эмоциями.

Вопрос сына — это вопрос его матери и отца, Жени и ее бывшего, а никак не мой.

Все, что я должен был сделать — я сделал. Ребенку нужен отец. Хотя бы для того, чтобы через много лет уже взрослый пацан не упрекнул мать в том, что она лишила его права выбора. А кем в его жизни буду я — решать точно не мне.

Мы, наконец, празднуем Женин развод: оформленные документы без дела валяются где-то на тумбе в прихожей, пока мы втроем выбираем место, где в выходные будем отмечать Женин День рождения. Ей тридцать три. Мне исполнилось столько же в день нашего знакомства, и теперь я понимаю, что этот возраст совсем не зря называют «возрастом Христа»: моя жизнь стала другой, когда я переступил порог двух троек. И для Жени это событие тоже не пройдет даром.