Но самые главные фокусы – направо и налево от трона. С одной стороны – девица танцует на канате, улыбается и кивает головой. С другой стороны – фокусник (немец с лица) показывает кунштюки. При этом играет музыка, поет птица и часы показывают время.

Выйдя из этого удивительного дворца, я сел на лошадь и поскакал мимо закрытых дворцов, с опущенными занавесами снаружи. Предо мной открылось «Всесветлое озеро», окаймленное гранитной набережной, расписной галереей, причудливыми мостами, с островом посредине, где императрица любила искать уединение. Проскакавши по живописной галерее с электрическим освещением, я подъехал к главным прекрасным дворцам, с желтой крышей. Это были священные дворцы, в которых не было никогда ни одного европейца. Я и казачий офицер были первыми европейцами. Принц Генрих Прусский был допущен два года назад только в передние дворцы.

В башне на горе мы нашли три золоченых кумира Будды и его учеников. За башней, на самом верху горы, древняя кумирня, крытая прекрасной глазурью, играющей на солнце. Я спустился вниз и стал бродить по дворцам. Везде я видел посредине дворца трон, по сторонам вазы, курильницы, чаши. В одном дворце я нашел по сторонам тронной палаты две императорские опочивальни: одна сиреневая, другая голубая. Обе для императрицы. Везде я видел непомерное множество столовых часов, ламп, люстр, хотя освещение электрическое. Но еще больше фарфоровых ваз и изделий из яшмы. Дворцы украшались целыми тысячами яшмовых вазочек, чаш, фигур, картин, курильниц, цветов и т. д. Во всех дворцах мы находили музыкальные ящики, которые играли удивительные китайские романсы.

Я стал бродить по всему парку. Тут были прелестные аллеи, лотосовые пруды, горы, рощи, дворцы, терема, беседки, балконы. Всюду изогнутые кровли, расписные стены, потолки, решетчатые окна, цветы и древние позеленевшие вазы. Увидя прекрасные розовые лотосы, я полез к воде, чтобы сорвать на память, и был, без сомнения, первый европеец, который провалился в пруд богдыхана.

* * *

Темная южная ночь быстро бледнела и уже снимала свои легкие непроницаемые покровы с «Горы десяти тысяч веков». Сквозь открытые решетчатые двери, из утреннего сумрака глядела и сияла вечно юная Утренняя Звезда. Нежными, как пыль, лучами она чуть-чуть освещала бронзовые потухшие курильницы и завядшие розы на фарфоровых блюдах с разрисованными цветами. И нарисованные цветы были так же хороши, как лежавшие на них и еще благоухавшие розы, которыми так недавно любовалась богдыханша.

Разноцветный феникс, распустив пышный хвост, стоял величаво подле трона и точно поджидал свою повелительницу-императрицу. Императорский пятипалый дракон, с жемчужиной в одной лапе, и сказочное чудовище Цилинь стерегли трож.

Под узорчатым потолком и на стенах были развешаны сделанные из дорогого дерева черные и красные надписи с благознаменательными иероглифами «Фу» – «Счастье» и «Шоу» – «Долголетие». На одной надписи иероглифы говорили: «Чан ло ву цзи» – «Длится веселье без конца». На другой надписи – «Дэ фынь ху лу» – «Доблесть веет – милость орошает». На третьей – «Ху синь юань цзи» – «Любящее сердце – первое счастье».

Откуда-то доносившиеся нежные звуки давно знакомой мелодии разбудили меня:

«Привет тебе, приют счастливый!

Здесь все о ней мне говорит

И все невинностью дышит…»

Это была страстная песня влюбленного Фауста.

Из чудных, упоительных звуков выливался, точно живой, образ несравненной и незабвенной Мравиной, и блистательная Мариинская сцена в Петербурге предстала моим грезам во всем своем великолепии. Вышел любимец толпы Фигнер и запел чарующую арию возрожденной любви…[9]

Проснувшись, я не сразу мог опомниться и сообразить, где я. Звезды и розы, феникс и драконы, Фауст и Маргарита, среди китайских курильниц и иероглифов… Где я? Я стал вспоминать. Несколько дней и ночей я провел на седле лошади. Спал и в гостинице и в госпитале. Спал под пулями и гранатами. Спал в палатке и под звездами, на гаоляне и кукурузе. Спал на китайской циновке и под колесами русской пушки. Спал во дворе китайского водочного завода и среди просвещенных дипломатов.

Окончательно проснувшись, я все сообразил: я спал на ступенях трона богдыхана. Исполнилась заветная мечта увидеть дворцы повелителя четырехтысячелетней Империи и 400 миллионов подданных.

Арию Гуно пел наш офицер, под аккомпанемент музыкального ящика, забавлявшего богдыхана и его великолепный двор.

Восхищенный и заколдованный поэтическим сплетением просыпающегося утра и возрождающейся любви, китайской роскоши и фантазии и европейской музыки, – я снова заснул, чтобы продлить очарование.

Царское спасибо

12 августа

Через 10 дней после штурма Пекина, в субботу 12 августа, генерал-лейтенант Линевич издал следующий приказ по Печилийскому отряду.

«Пекин. Русское посольство.

Августа 12 дня 1900 г. № 28.

Пекин, столица Китая, взят штурмом 1-го сего августа всеми русскими и союзными войсками. Русские передовые войска еще ночью на 1-е августа разбили ворота Пекина, ворвались в город и, несмотря на отчаянное сопротивление и убийственный огонь китайцев, овладели прилегающими к воротам стенами, и на стенах поднят русский флаг. Вслед за сим взяты были союзными войсками другие ворота, и к 2 часам дня Пекин пал.

Государь Император такие подвиги своих войск отличил высоким вниманием в следующих милостивых словах на мое имя:

“Искренно приветствуем Вас с быстрым занятием Пекина. За одержание Вами победы жалуем Вам орден Святого Георгия третьей степени. Молодецким Сибирским войскам тоже горячее спасибо. Представьте адмиралу Алексееву отличившихся.

Николай”.

Честь и слава русскому солдату, заслужившему еще раз Царское спасибо и внесшему в летопись родной страны еще одну славную страницу – взятие Пекина.

С истинной радостью приношу сердечную благодарность всем генералам, штаб– и обер-офицерам и героям-солдатам за доблестную службу на славу Царю и Отечеству.

Начальник отряда Генерал-лейтенант Линевич».

Во дворцах Богдыхана

15 августа

В праздник 15 августа, ровно через две недели после взятия Пекина, в столице Китая произошло событие, имеющее историческое значение и довершившее падение столицы богдыханов. В этот день состоялось торжественное шествие союзных войск через императорские дворцы.

На предварительном совещании начальников всех союзных отрядов было решено произвести парад войскам и совершить общее шествие, во главе которого пойдут русские войска, как первые вошедшие в Пекин, за ними японские, английские, американские, французские, германцы, итальянцы и австрийцы.