Озеро кончается. Постройки Лиственичной ясно очерчиваются. A вот и ледокол, огромный, неуклюжий. Рядом – «Ангара», небольшой пароход, но гораздо красивее. Оба ремонтируются, оба готовятся к навигации. Было начало марта.

В Иркутске Маршана угощала обедом местная бригада. Я не обедал, мне сильно нездоровилось. Я заранее перебрался в Сибирский поезд и улегся в постель. Уже поздно приехали мои спутники, оживленные, радостные, веселые.

– Mais c’est impossible! Nous allons mourir ainsi![53]– долго слышались их отчаянные возгласы в купе.

Москва. Наш поезд, как водится, сильно опоздал. Часов 10 вечера. Я решил переночевать в вагоне и утром перебраться на Николаевский вокзал. Маршан с Соважем тоже решили так сделать. Смотрю в окно – толпа народу стоит на платформе и кого-то дожидается. Слышны крики: «Où est il Marchand? Où est notre hе́ros?»[54]«Э, батеньки мои, – думаю. – Уже и здесь известно, что он едет». Но до него не доберешься. Он улегся спать. Крики продолжаются. Начинается беготня. Двери в вагоне беспрестанно хлопают. Наконец, толпа врывается. Маршана будят, стаскивают с постели и без разговоров увозят в гостиницу. То была французская колония.

Я больше уже не видел моих дорогих спутников и один уехал в Петербург.