«Вот же блин!» — порадовался про себя лохматый бунтарь и тотчас же приободрился оттого, что, возможно, слишком рано поставил крест на современном обществе. Как видно, у некоторых его представителей в ходу отчего-то снова появились давно забытые привычки из прежних времён, когда человек был хоть и ненамного, но всё же чуть-чуть посвободнее, чем сейчас. Хотя бы в плане того, как развивать свой, дарованный ему при рождении, потенциал и как давать пинка обидчикам без вмешательства вездесущего закона. Несмотря на то, что жевательный табак и был тогда для народа практически тем же, чем, по сути, являлась ментальная магия сейчас.

Однако стоило Альфреду лишь немного приоткрыть компактную дверцу этой тумбы, как на него вновь нахлынуло обычное презрительное разочарование, поскольку молодой колдун обнаружил, что там содержалась вовсе не вольготная чернильно-табачная харкота этого вшивого неудачника, а лишь узкая полоска его кровяной рвоты. И вся эта картина дополнялась крохотной полкой из алхимических порошков и лекарств, приделанной над ведром. Похоже, боевой магус, работавший за этим гипнотизирующим устройством, был просто вынужден срыгивать всё прямо здесь, поскольку ни на секунду не имел права не то что покидать пост, а даже отрывать взгляд от заклинаний «вещания».

«Куда же он тогда справляет нужду?..» — подумал Альфред.

И только тут догадался, что, возможно, сумел обхитрить самого высококлассного боевого магуса дворца, проникнув в его служебное помещение раньше, чем тот поднял тревогу, заметив в соседнем коридоре террориста, улизнувшего от карательного отряда.

Тогда, повернувшись к поваленному им на пол агенту, Альфред с внимательностью многолетнего экспериментатора и врачевателя-самоучки решил вдобавок проверить его полузакрытые глаза, пока один из них окончательно не заплыл от поставленного лохматым бунтарём фингала.

И вскоре Альфред обнаружил, что этот молодой человек уже какое-то время страдал от постоянных разрывов мелких кровеносных сосудов по всей поверхности своих слегка затуманенных глазных яблок. Впрочем, он всё же периодически лечил глаза с помощью современной врачевательской магии, вместе со своей очевидной язвой и хрен ещё знает каким внутренним расстройствам пищеварения. Хотя и продолжал день ото дня таскаться на военную службу и выполнять эту подрывающую его здоровье работу, лишь бы, как это водится, раз в месяц приносить домой вполне неплохую зарплату. И это, по разумению солдата, являлось хорошей альтернативой тому «грязному» прошлому, в котором люди точно так же страдали от своих не менее вредных привычек. Правда, исключительно по незнанию либо по всё тем же морально-этическим причинам.

«Карл…» — узнал в конце концов имя своего оглушённого исследуемого Альфред.

— И это нормально, Карл? Это именно так должно развиваться дальше ваше человеческое общество? Чем же тогда подобная работа, которая вроде как должна оставаться свободным выбором каждого, отличается от рабства?

Но Карл, естественно, его не слышал, и чёрный колдун задавал эти вопросы скорее самому себе.

Раздосадованный подобными умозаключениями, Альфред вскоре отошёл от бесчувственного тела жалкого боевого магуса. И, уже прорываясь сквозь очередную стену при помощи своего межпространственного приёма-скачка, только сильнее распалялся от бушевавшей в груди решимости покончить сегодня с источником данной бессмысленной магии раз и навсегда.

Как только Альфред очутился в следующем зале, до колкости ярком и просторном по сравнению с предыдущим помещением, ему пришлось даже невольно сделать шаг назад. От невыносимо ослепительного каскада лучей, извергавшихся из бесконечных кристаллических конструкций, установленных на месте когда-то висевших здесь подставок для заклинаний «световой шар», слезились глаза. А всё те же кристаллы в уже знакомых юноше небольших люстрах стремились, похоже, дополнительно преломить эти лучи под самыми немыслимыми углами.

Но не смотря на это он решительно двинулся вперед. Мимо проплывали пустые ряды обитых красным ситцем остроконечных стульев, словно бы пронзавших своими навершиями томный воздух. И вокруг, похоже, не было никого, кто мог бы сейчас разделить с Альфредом созерцание настолько гротескной обстановки.

Впрочем, как оказалось, столь самонадеянные мысли чёрного колдуна были весьма преждевременными. И действительно: скользнувшее в воздухе уже знакомое колебание элементарных возмущений, свидетельствующих о том, что кто-то здесь использует простую энергию солнечного света, чтобы скрываться под покровом заклинания «невидимости», быстро показало Альфреду, в какой стороне искать тайного наблюдателя. Который, вероятно, наивно полагал, что эта несовершенная магия может дать ему преимущество перед тем, кто попросту жрал такие фокусы на завтрак.

— Ну же, выходи, — стал призывать тогда чёрный колдун свою стоявшую где-то около трибуны потенциальную жертву немедленно показаться, скинув бесполезную маскировку. Правда, слова его звучали настолько издевательски мило и по-вальяжному высокомерно, будто он разговаривал со слабоумным верзилой.

Потому что только такая тварь могла обустроить это место подобным образом. Ведь, не считая двух огромных каменно-бетонных символов национального герба и флага Сентуса позади трибуны, всё пространство высоченной центральной стены было почти доверху заполнено разнообразными деревянными щитами. И к каждому такому щиту была прикручена голова какого-нибудь животного. А вместе они составляли размещённую в шахматном порядке коллекцию чуть ли не всех известных миру разнообразных представителей фауны. Среди них встречались и косули, и белки, и кролики, и медведи и бакамбийские полосатые лошади, и даже алефанты, обезьяны, а также просто гигантских размеров осетры, водившиеся только в устье Кальста. Не говоря уже о заокеанских акулах, огромных тунцах и морских черепахах.

В то же время соседняя стена была полностью посвящена одной большой картинной галерее, сочетавшей в себе наглядные изображения разнообразной промышленности Сентуса, охватывающей здесь чуть ли не все отрасли производства: от новейшей магокристаллической до давно всем известной алхимии — и даже выполненного в виде макетов простого градообразующего строительства.

Подобная невероятная экспозиция придавала залу какой-то исключительно современный разгульный шик и неповторимую оригинальность, наполняя всё помещение очень броским ощущением потребительского превосходства. И тем самым словно бы напоминала остальным странам о чрезвычайно возвысившейся роли Сентуса в мировой политике и занимаемых им объёмах добычи чуть ли не всех возможных природных ресурсов — дабы ни один из приглашённых в этот зал иностранных сановников не мог и в мыслях позволить себе усомниться в авторитете страны. Хотя во многом это выглядело так, будто здешний король самолично возводил каждый из этих заводов. Или добывал головы всех этих животных во время устраиваемых для него бесчисленных королевских сафари, а не просто собирал их для своего роскошного зала, покупая подстреленных с помощью магии представителей фауны у какого-нибудь более удачливого доходяги с магическим жезлом в руках.

— Ну же, не надо прятаться, я всё равно тебя чую, — продолжал тем временем всё так же измываться Альфред над пока ещё никак не проявлявшей себя бесформенной массой чужих мыслей. Которые, возможно, принадлежали более чем одному человеку, поскольку исходящие в сторону чёрного колдуна обрывки несуразных умозаключений казались ему довольно путаными. Из-за чего уже через несколько секунд такая игра Альфреду надоела, и он решил сам выступить вперёд, рванувшись напрямую к трибуне.