Эдион с ленивым изяществом скрестил ноги. Должно быть, за такими движениями он прятал от противников свою силу и быстроту.

– Если не ошибаюсь, она сегодня собралась прикончить своего бывшего хозяина.

– Не сразу, а после того, как Аробинн наиграется с демоном. Тогда Аэлина вернется и оборвет его жизнь.

Только дурак мог подумать, будто улыбка Эдиона вызвана удивлением.

– Моя сестренка верна себе.

– А если она пощадит Аробинна?

– Ей решать.

Умный ответ.

– А если она скажет, что передает это дело в наши руки?

– Тогда, принц, мы вместе с тобой славно поохотимся. Ты же не откажешься составить мне компанию?

Второй умный ответ. Нечто подобное Рован и ожидал услышать.

– И когда настанет время?

– Ты принес ей клятву на крови, – сказал Эдион.

В его глазах не было и намека на вызов. Только правда, высказанная одним воином другому.

– Я нанесу Аробинну смертельный удар, – добавил Эдион.

– Вполне честно.

На лице Эдиона мелькнул прежний гнев.

– Обещать, что будет быстро и чисто, не берусь. Прежде чем встретить свой конец, этому человеку нужно заплатить великое множество долгов.

Когда Аэлина вышла из спальни, мужчины, уже одетые для торжества, разговаривали на кухне. На соседней улице стояла карета, добытая Несариной. В багажнике лежал скованный Ставан с повязкой на глазах.

Аэлина расправила плечи. Что-то сдавливало ей грудь, мешая дышать. Задерживаться дома не имело смысла. Она направилась к двери.

Эдион, до этого видевший ее в тонком темно-зеленом камзоле, присвистнул.

– Если до сих пор тебе не удавалось напугать меня до посинения, сейчас ты этого достигла.

Рован повернулся к ней и замер, разглядывая ее платье.

Черное платье плотно облегало фигуру Аэлины и повторяло очертания ее тела, опускаясь почти до пола. Рован впился в него глазами, оглядев сначала нижнюю половину, потом верхнюю, и наконец перевел взгляд на ее волосы. Их Аэлина зачесала назад, скрепив двумя золотыми гребнями в виде крыльев летучей мыши. На лицо она не стала наносить никаких снадобий красоты. Только чуть-чуть подвела веки черным и подкрасила и без того яркие губы, сделав их еще ярче.

Чувствуя на себе жгучее внимание Рована, Аэлина повернулась к нему спиной, показав вышитого золотистого дракона с оскаленной пастью. Казалось, дракон вцепился ей в тело. Она обернулась через плечо и успела поймать взгляд Рована, скользящий по ее спине. Потом фэец медленно поднял голову. Их глаза встретились. Во взгляде Рована мелькнул мощный, едва сдерживаемый мужской голод.

– Демоны и десерты, – сказал Эдион, хлопая Рована по плечу. – Нам пора.

Проходя мимо Аэлины, брат подмигнул ей. Когда она, затаив дыхание, решилась снова взглянуть на Рована, лицо фэйца приняло знакомое выражение холодной, бесстрастной наблюдательности.

– Тебе хотелось увидеть меня в этом платье, – хрипловатым голосом сказала она, обращаясь к Ровану.

– Я и представить не мог, как оно выглядит на тебе…

Рован покачал головой, потом осторожно провел рукой по ее лицу, волосам и даже потрогал гребни.

– Ты выглядишь, как…

– Как королева?

– Как огнедышащая сука-королева. Болваны, давшие тебе это прозвище, попали в точку.

Аэлина засмеялась и ткнула пальцем ему в грудь. На Роване был облегающий черный камзол, несколько скрывающий его могучие плечи. Серебристая отделка великолепно гармонировала с его волосами. Вот только татуировка на щеке и шее никак не вязалась с элегантным нарядом.

– Ты, принц, тоже подходяще выглядишь.

Она приуменьшила свои впечатления. Краешком глаза Рован видел: Аэлине было не отвести от него глаз.

Рован галантно подал ей руку:

– Мы с тобой оба неплохо распустили перышки.

Аэлина хитро улыбнулась ему, касаясь рукой его локтя. Ноздри вновь уловили струю ненавистного миндаля.

– Не забудь надеть плащ, – сказала она Ровану. – Иначе тебе будет совестно за всех несчастных смертных женщин, которые сгорят дотла, едва взглянув на тебя.

– Я бы мог то же самое посоветовать тебе. Но ты, надо полагать, любишь смотреть, как мужчины вспыхивают живыми факелами.

Аэлина подмигнула ему. Смех Рована странным эхом отозвался у нее в костях и крови.

Парадные ворота были распахнуты настежь. Гравийная дорожка к дверям Башни ассасина и аккуратно подстриженные лужайки вокруг нее были освещены колеблющимися огоньками ламп с красивыми стеклянными колпаками. Из окон первого этажа струился яркий свет. Элегантный особняк Аробинна вместе с хозяином ждал гостей.

Еще по дороге, в карете, Аэлина объяснила Ровану и Эдиону, с чем они могут столкнуться в Башне. И все же, когда карета остановилась у ступеней крыльца, она почувствовала необходимость повторить свои наставления.

– Будьте начеку и, главное, молчите. Никаких разговоров: ни между собой, ни с пленным. Что бы вы ни увидели и ни услышали, держите рот на замке. И попрошу без ваших мужских фокусов!

– Ты так очаровательна, что у меня нет слов, – усмехнулся Эдион. – Завтра я выскажу тебе все свои комплименты. Только напомни.

Однако Аэлина не была настроена смеяться.

Несарина спрыгнула с кучерского сиденья и открыла дверцу кареты. Аэлина спустилась на дорожку, оставив плащ внутри. Взглянуть на дом напротив она не решалась. Там, притаившись на крыше, дежурили Шаол с несколькими мятежниками. Поддержка, если события вдруг примут непредсказуемый оборот.

Аэлина прошла половину ступеней, когда резные дубовые двери отворились, на порог пролился золотистый свет. Ее встретили широкой белозубой улыбкой. Даже слишком белозубой. Сегодня обязанности дворецкого исполнял сам Аробинн.

– Добро пожаловать домой, – промурлыкал он.

Элегантным жестом он пригласил Аэлину в громадный вестибюль.

– Приветствую твоих друзей.

Тем временем Эдион и Несарина прошли к багажному отделению кареты и вытащили оттуда человека, закутанного в плащ с капюшоном и скованного по рукам и ногам. На всякий случай Эдион держал в руке меч.

– Моя часть соглашения, – сказала Аэлина, наблюдая, как пленного ставят на ноги.

Демон, обитавший в Ставане, заставлял тело своей жертвы качаться из стороны в сторону и спотыкаться на каждом шагу. Капюшон из грубой волокнистой ткани тоже качался, норовя откинуться. Из-под него раздавалось злобное шипение.

– Я бы предпочел, чтобы нашего… гостя ввели через дверь для слуг, – не скрывая недовольство, произнес Аробинн.