– Их надо приколоть к вашему корсажу, – предложила Ксавьер.

Франсуаза с улыбкой повиновалась. Она не могла не знать, что доверчивая привязанность, светившаяся в глазах Ксавьер, была всего лишь миражом; Ксавьер, которая с легкостью соглашалась ей лгать, сама Франсуаза ничуть не интересовала. За ее обольстительными улыбками скрывались, возможно, угрызения и наверняка радостное удовлетворение при мысли, что Франсуаза без сопротивления позволяла обманывать себя; к тому же, безусловно, Ксавьер искала союза против Пьера. Но каким бы нечистым ни было ее сердце, Франсуаза откликалась на соблазны ее предательского лица. В яркой блузке из шотландки Ксавьер выглядела совсем по-весеннему; ясная веселость оживляла ее бесхитростные черты.

– Какая приятная погода, – сказала она. – Я так горжусь собой: два часа прошагала, как мужчина, и совсем не чувствую усталости.

– А я сожалею, – отвечала Франсуаза. – Я совсем не воспользовалась солнцем. Всю вторую половину дня я провела в театре.

Сердце ее сжалось; ей хотелось бы поддаться прелестным иллюзиям, которые Ксавьер с таким очарованием создавала для нее; они могли бы рассказывать друг другу разные истории, не торопясь спустились бы к Сене, обмениваясь ласковыми фразами. Но даже в этой хрупкой сладости ей было отказано – предстояло сразу же завести щекотливый разговор, который тут же сотрет улыбку Ксавьер и заставит вскипеть скрытый яд.

– В театре все хорошо? – с услужливым интересом спросила Ксавьер.

– Неплохо, я думаю, спектакль продержится недели три-четыре, как раз время закончить сезон.

Взяв сигарету, Франсуаза принялась вертеть ее.

– Почему вы не приходите на репетиции? Лабрус опять меня спрашивал, уж не решили ли вы совсем больше с ним не встречаться.

Лицо Ксавьер нахмурилось. Она слегка пожала плечами.

– Почему он так думает? Это глупо.

– Вот уже три дня, как вы его избегаете, – сказала Франсуаза.

– Я его не избегаю, я пропустила одну встречу, потому что ошиблась временем.

– И другую, потому что были усталой, – продолжала Франсуаза. – Он поручил мне спросить у вас, сможете ли вы зайти за ним в восемь часов в театр.

Ксавьер отвернулась.

– В восемь часов? Я не свободна, – отвечала она.

Франсуаза с опаской взглянула на ускользающий, насупившийся профиль, скрывающийся под волной светлых волос.

– Вы уверены? – спросила она.

Жербер в этот вечер с Ксавьер не встречался. Пьер осведомился, прежде чем назначать час.

– Да, я свободна, – сказала Ксавьер. – Но я хочу пораньше лечь.

– Вы можете встретиться с Пьером в восемь часов и лечь рано.

Ксавьер вскинула голову, в ее глазах вспыхнула ярость.

– Вы прекрасно знаете, что нет! Придется объясняться до четырех часов утра!

Франсуаза пожала плечами.

– Признайтесь откровенно, что вы не хотите больше его видеть. Но тогда назовите ему причины.

– Он опять будет упрекать меня, – произнесла Ксавьер тягучим голосом. – Я уверена, что в этот момент он меня ненавидит.

Это было верно, Пьер желал этой встречи лишь для того, чтобы порвать с Ксавьер оглушительным образом; но, возможно, если она согласится встретиться с ним, то сумеет усмирить его гнев; уклонившись еще раз, она окончательно выведет его из себя.

– Я тоже не думаю, что он питает к вам очень добрые чувства, – сказала Франсуаза. – Но в любом случае, прячась, вы ничего не выиграете, он все равно сумеет вас найти. Вам лучше пойти поговорить с ним этим же вечером.

Она в нетерпении взглянула на Ксавьер.

– Сделайте усилие, – добавила она.

Лицо Ксавьер поникло.

– Он меня пугает, – призналась она.

– Послушайте. – Франсуаза накрыла своей рукой руку Ксавьер. – Вы ведь не хотите, чтобы Лабрус окончательно перестал с вами встречаться?

– Он не захочет больше меня видеть? – спросила Ксавьер.

– Наверняка не захочет, если вы по-прежнему будете упрямиться.

Ксавьер удрученно опустила голову. Сколько раз уже Франсуаза, пав духом, смотрела на этот золотистый затылок, в который так трудно было вогнать разумные мысли!

– Он будет сейчас мне звонить, – продолжала она. – Соглашайтесь на эту встречу.

Ксавьер не отвечала.

– Если хотите, я встречусь с ним до вас и попробую с ним объясниться.

– Нет, – резко ответила Ксавьер. – Мне надоели ваши истории. Я не хочу к нему идти.

– Вы предпочитаете разрыв, – сказала Франсуаза. – Подумайте, именно к этому вы придете.

– Тем хуже, – с обреченным видом проронила Ксавьер.

Франсуаза сломала пальцами стебель ландыша. От Ксавьер ничего нельзя было добиться, ее трусость еще более усугубляла ее предательство. Однако она обольщалась, если думала, что сможет ускользнуть от Пьера, он способен будет прийти и постучать к ней посреди ночи.

– Вы говорите тем хуже, потому что никогда всерьез не рассматривали будущее.

– О! – отвечала Ксавьер. – В любом случае мы с Лабрусом ни к чему не могли прийти.

Она запустила руки в волосы, обнажив виски; от пылкой ненависти и страдания лицо ее распухло, рот приоткрылся и стал похож на трещину переспелого фрукта; сквозь эту зияющую рану прорывалась на солнце скрытая ядовитая мякоть. Они ни к чему не могли прийти. Ксавьер страстно желала Пьера всего целиком и, поскольку не могла владеть им безраздельно, отказывалась от него в яростной злобе, включавшей вместе с ним и Франсуазу.

Франсуаза хранила молчание. Ксавьер делала для нее трудной борьбу, которую она пообещала себе вести за нее; разоблаченная, беспомощная, ревность Ксавьер не утратила своей силы; она уделила бы Франсуазе малую толику настоящей нежности лишь в том случае, если бы ей удалось отобрать у нее Пьера целиком, и душой и телом.

– Мадемуазель Микель просят к телефону, – послышался чей-то голос.

Франсуаза встала.

– Скажите, что вы согласны, – настойчиво сказала она.

Бросив на нее умоляющий взгляд, Ксавьер покачала головой.

Франсуаза спустилась по лестнице, вошла в кабину и схватила трубку.

– Алло, это Франсуаза, – сказала она.

– Алло, – ответил Пьер. – Так она придет или нет?

– Все то же, – сказала Франсуаза, – она слишком боится. Мне не удалось убедить ее. Кажется, она была в полном отчаянии, когда я предупредила ее, что ты в конце концов порвешь с ней.

– Ладно, – отвечал Пьер. – Она от этого ничего не потеряет.

– Я сделала все, что могла, – сказала Франсуаза.

– Знаю, очень мило с твоей стороны, – сухо ответил Пьер.