девушка. Напоследок она щелкнула спусковым крючком, отчего Эдриан дернулся и весь сжался в кресле.

Наконец Кельвин, напоследок бросив фразу, что еще немного и они будут на месте, откуда Ник и Нетт отправятся в след за Моррисом, устало плюхнулся в кресло. Не зря Анабель влила в него столько шампанского. Алкоголь уже понемногу стал пробирать его, поэтому речи сумасшедшего становились все обобщеннее и мечтательнее. Он подозвал к себе Анабель, та села рядом. Паркер начал вспоминать какие-то истории из детства, а Ана покорно слушала, делая вид, что безгранично любит дорогого брата. Ничто не могло нарушить их идиллию, если бы самолет снова не начал буксовать, вилять и падать в воздушные ямы. Ситуация становилась все опаснее. Лампочки в салоне замигали, завизжала сигнализация, спустя пару минут свет выключился окончательно, и тогда до Кельвина полностью дошла мысль, что самолет падает. На лице сумасшедшего отразился не страх, а ярость. Он бросился в кабину к пилоту. А Ана, вытащив ключи из кармана Паркера, пока выслушивала его тирады, отстегнула наручники у Нетт и Ника.

– Нетти, ты забрала мой телефон? – спросила Бейкер.

– Конечно. Готовы к последнему рывку?

Самолет начало страшно трясти. Что-то загудело, что-то разбилось, предметы, находившиеся внутри, стали летать по салону, сохранять равновесие стало очень непросто. Но ребята были ничуть не удивлены этому. Каждый рывок, каждый воздушный толчок был частью большого плана. Ана, хватаясь за кресла, чтобы не упасть, проползла в кабину пилота. Эдриан встретил ее решительный взгляд и самодовольно повел рукой в угол, где лежал связанный Кельвин, которого парень вырубил бутылкой из-под шампанского.

– Отлично, он же не видел, что это ты? Крушение было очень правдоподобным. До сих пор удивляюсь твоим навыкам пилотирования. А теперь посади нас на землю, пожалуйста, меня что-то укачало, – попросила Ана, доставая из кармана сумасшедшего пистолет.

Статья в газете «Форгс-таймс»

«Прошлой ночью в штате Айдахо, городе Форгс рухнул частный самолет. В этом полете учувствовал страшный серийный убийца, который не один месяц угрожает безопасности города. На месте крушения найден труп мужчины. Эксперты считают, что это тело преступника. После вскрытия будет известно больше, а на данный момент дело под руководством Коннора Пакенсона приостановлено. Горожане могут быть спокойны, но все равно, убедительно просим, оставаться бдительными и серьезно относиться к своему благополучию и благополучию своих близких.

Мэр Тэмми под редакцией Стефании Бейкер».

                         ***

Весть грохнула по Форгсу, как минный заход. Люди делились на лагеря. Кто-то считал, что поделом убийце. Кто-то говорил, что сумасшедший легко отделался, ведь смерть это проще, чем просидеть всю жизнь в тюрьме или психиатрической больнице. Но были и те, кто не верил в смерть убийцы и по-прежнему боялся выходить в свет, докучая дяде Коннору глупыми расспросами.

– Товарищи, – говорил на это полицейский, – разве я подводил вас хоть раз? Вот и нечего бунтовать! Когда станет ясно, вы будете первые, кто узнает правду, ведь все расследования ведутся только ради вас и вашего будущего.

Но Коннор все же утаивал от горожан настоящие новости, ведь он сам не знал, где находится Кельвин, ребята, что за крушение самолета произошло и связанно ли это как-то с убийцей. Мужчина был в таком же неведенье, как и форгсцы, отдав свою работу в руки подросткам. Целый день был мучительный и натянутый из-за страшного ожидания. Вестей все не было, и Коннор стал сомневаться в правильности своего решения. Но под вечер в кабинете Пакенсона зазвенел телефон. Полицейский, задремавший в рабочем кресле, дернулся и округленными глазами уставился на мобильник.

– Да?.. – хриплым шепотом ответил Коннор. – Что? Неужели? Боже мой… – стоило разговору закончиться, как он опрометью бросился вон из кабинета.

В больничных коридорах было пусто и темно, где-то то ли на первом этаже, то ли на пятом прохаживал дежурный врач, да и прохаживал ли? Может, вовсе посапывал или заваривал чай в ординаторской. Ночью больница вообще имеет магическое свойство меняться и превращаться во что-то спокойное, монотонное, в каких-то местах страшноватое. Немного света озаряло коридоры, лишь настолько, чтобы можно было различить ступеньки и предметы у стен.

В таком полумраке по белой плитке шагал тихой поступью гиены Кельвин. Он шел крадучись, но решительно, точно зная, куда держит путь. Без интереса пропустив еще пару палат, сумасшедший остановился у нужной ему двери и, немного помедлив, будто бы собираясь с духом, аккуратно вошел в комнату. Единственное, что застал Паркер войдя, это темноту, попискивание аппаратов и тусклый свет из окна. Когда Хьюберт стал приближаться к кровати, на которой спала Анастейша, его лицо менялось. Нельзя сказать, что оно становилось мягче или добрее, но оно точно разглаживалась. Все хмурые морщины, которые врезались в лицо молодого мужчины и прибавляли ему лишний десяток лет, исчезали на глазах, возвращая Кельвину его былую привлекательную молодецкую бледность.

– Ана, Ана, Ана, – прошептал в страстях Паркер, упав на колени перед кроватью Диллон и схватив ее руку, – Ана, за что ты так со мной, скажи? Такая мука без тебя, такая мука с ними! – его горячий шепот клеймом отпечатывался на руке девушки, – я знаю, что ты меня слышишь, – Паркер поднялся так, что его лицо нависло над лицом Стей, – я так тебя люблю.

Сумасшедший нагнулся к самым губам девушки и поцеловал ее с таким чувством, которого можно ожидать исключительно у душевнобольного человека. В этом поцелуе не было ни грамма сдержанности, ни грамма осознанности, только тоска и чувство безграничного собственничества над этой молодой особой. Когда Хьюберт отстранился от Анастейши, его поразила удивительная догадка, так как рука Стей слегка дрогнула в его руке, по лицу пробежала словно волна, обновляя мертвецкий вид девушки на более живой, а самое главное ресницы Диллон, как от ветра заколыхались под движением век.

– Ана? Ты проснулась? – пораженно пролепетал Кельвин, теребя руку девушки.

Анастейша еле-еле приоткрыла глаза, тусклым взором пытаясь разглядеть сидящего рядом с ней человека. Вид девушки не выражал осознания происходящего, поэтому она прохрипела в эмоциях:

– Кельвин? Это ты? Ты правда со мной? – она попыталась встать, но капельницы и многочисленные трубки помешали ей это сделать.

– Да, это я, любовь моя, кому же еще быть у твоей кровати? Ты пришла в себя, пришла благодаря мне! Какое счастье, верно? Боже, ты моя, моя! – сумасшедший ликовал, как ребенок, не видя того, что с каждым мгновением взгляд Стей становится ясней.

– Ты пришел сюда, не побоявшись, что тебя поймают? Ради меня?

– Да! Да! – восклицал Кельвин, целуя вялые кисти Диллон.

Девушка бросила взгляд на дверь, за которой находилась