– Я всегда знала, что ты вернешься, – ласково сказала Анастейша, притянув к себе Хьюберта. – Ты верно думаешь, что я на тебя злюсь? Не стоит об этом беспокоиться, я не злюсь совершенно, – заверила Стей, прижимая к себе сумасшедшего и внимательно наблюдая за дверью, из щели которой хитро выглядывала тоненькая иголочка. – Скажи еще раз, что любишь меня, Кельвин, – попросила Анастейша, запустив пальцы в светлую шевелюру Паркера, который прижимал к себе Стей, уткнувшись лицом ей в живот. Сумасшедший плакал, плакала и девушка, с любовью и жгучей ненавистью сжимая волосы мужчины. – А я ведь так любила тебя. Прости…

Из дверной щели вылетела та самая наблюдающая иголочка и метко воткнулась в шею Хьюберта. Симмонс не успел и пискнуть, как все тело его ослабло, обмякло, и он сполз с кровати на пол, потеряв сознание. Его усыпили, как дикое животное, что было честно по отношению к нему.

Из ванной комнаты вышел Коннор Пакенсон и Николас Мартин. Полицейский подошел к Анастейше и крепко обнял любимую племянницу.

– Все закончилось. Ты молодец, Стей. Ты очень смелая, потому что смогла перебороть не просто страх, а саму себя. Сейчас в твоих руках была жизнь твоей дочери. Малышка будет очень гордиться такой мамой, а я уже тобой бесконечно горжусь.

                         ***

Анабель, скрестив на груди руки, наблюдала за тем, как скованного в наручники Кельвина Паркера завели в комнату для допроса. Ана видела сумасшедшего через стекло, но это не мешало ей нутром почувствовать ярость, которой он пылал. Она смотрела прямо в глаза брату, не страшась, а ликуя над поверженным врагом.

– Я разгадал ваш план, но все никак не пойму, как вы смогли заставить Кельвина пойти в больницу? Он что настолько глуп и не понимал, как рискует? – спросил Коннор, тихо подойдя к девушке.

– Все просто, мистер Пакенсон. Болевые точки. После того, как Рей посадил самолет, мы создали видимость крушения. Братец очнулся. Я сказала, что пилотом был работник полиции, который попытался его отдать в руки копам, но я, как верная спутница, убила шпиона. Затем в ход пошла мамина статья, которую она напечатала в одном экземпляре только для плана. Я внушила Кельвину, что весь город считает его мертвым, поэтому никто не помешает ему навестить умирающую девушку. Для пущей убедительности, я сказала, что Стей осталось пару дней. Он так одержим Анастейшей, что мигом помчался к ней, а меня ни разу даже не заподозрил, потому что хотел верить в мою любовь. Я и Стей его слабости, которые привели вот сюда, – Ана повела взглядом на окно.

– Я не перестаю удивляться твоей гениальности. Но пора приступить к опросу, пойдем?

Анабель и дядя Коннор вошли в небольшое помещение, где, кроме металлического стала и прикованного к нему серийного убийцы, ничего не было. Когда за девушкой закрылась дверь, она увидела Нетт, Ника и Рея, которые столпились у окна в ожидании получения ответов на вопросы. Ана приветливо им улыбнулась, а затем перевела взгляд на сумасшедшего. В миг выражение ее лица изменилось, а блеск в глазах утонул в огоньках ярости.

– Я вколол пациенту нейролептик, поэтому он слаб и невнятен, – объяснил доктор, когда Пакенсон сел напротив сумасшедшего и открыл папку.

– Ничего. Мы и так все знаем, все выяснили. Надо чуть-чуть дополнить известное. Думаю, на это он еще пригоден. Верно, Кельвин?

– Здравствуй, Коннор. Давно не виделись, правда? – усмехнувшись, протянул Хьюберт, неспешно шевеля губами.

– Сейчас удача не на твоей стороне, так что я бы сначала подумал, прежде чем открывать лишний раз рот. Скажи спасибо, что я шеф полиции и не могу зарезать тебя на месте. Если бы не моя сдержанность и не желание упечь тебя в место, где на завтрак вместо джакузи тебя будет ждать электрический стул, не знаю, что бы с тобой было сейчас. Так что просто ответить на мои вопросы и катись в ад. Уверен, место для тебя там уже забронировано.

– Мы знаем, что убивал ты, чтобы отомстить Анастейше, поджог ферму и напал на Ника, чтобы отомстить Мартинам, но зачем ты угрожал мне? Зачем подкидывал записки, из-за которых я находила трупы? – спросила Ана, пристально глядя на Хьюберта.

– Разве ты еще не поняла? Я хотел, чтобы ты прошла это со мной, сестра. Видя кровавые жертвы, разгадывая мои загадки, я надеялся, что ты пойдешь по моим стопам, как я пошел по стопам дяди Билла. И я, и он величайшие умы, которые могут такое!.. мы не просто люди, Ана, мы нечто большее, нечто великое. Я надеялся, что ты такая же, но, увы, ты оказалась всего лишь жалким человечком с плоским мышлением и примитивными чувствами.

– Может и так, Кельвин, но посмотри, где оказался ты, где оказался Билл, а где я. Не наводит не на какие мысли? Ты же такой гений, а так и не понял, что рано или поздно за все приходит расплата. Ставя себя выше людей, ты забыл, на что некоторые из них способны. И знаешь, если тебя расстраивает, что я не такая, как ты и дядя, то ты ошибаешься. Я тоже унаследовала гениальный ум, но смогла правильно расставить приоритеты и не сойти с ума. Здравый смысл – это мое оружие, которым я тебя победила.

Ана вышла из комнаты, с гордо поднятой головой. Она нутром чувствовала, как сломался Кельвин под тяжестью ее слов, как разрушились его миры и безликие личности, годами жившие в голове. Девушка, оказавшись в кругу друзей, умиротворенно выдохнула и поняла в полной мере, что это долгожданный конец.

– Пора проводить Рея? – спросила Нетт. – Оставим двух старых приятелей наедине. Думаю, им есть о чем поговорить, – взглянула она на окно.

– Самолет через два часа. Надо поторопиться, если хотим, чтобы я не опоздал, и у меня не остановилось сердце, – шутя, заметил Эдриан, выкатив чемодан.

На парковке любимого кафе ребят уже стояла машина мистера Морриса. Сам Джек пил кофе на крыльце общепита, терпеливо дожидаясь сына, чтобы отвезти его в аэропорт. Нетти первая заметила мужчину и с грустью осознала, что у них не будет времени толком попрощаться, и Рей уедет на долгие тридцать дней и ночей. На всех напала грусть. Казалось, они уже скучают по другу, хотя тот еще рядом с ними, идет, опустив голову. Никто не говорил глупых пожеланий и слов, которые могли только сильнее опечалить. Один шуршащий звук катящихся колесиков чемодана развеивал обстановку.

– Ну, что ж, – когда ребята остановились у