Сарай выглянула из-за колонны и узрела всю безбожную сцену.

Галерея не пустовала. Как Каликста и сказала, все они были здесь: Нова, Верран, Рук, Киско. И Лазло.

Лазло.

Он сидел в слишком маленькой для его долговязой фигуры клетке – голова опущена, ноги мучительно согнуты. Сарай хотелось устремиться к нему, распахнуть клетку, но об этом не стоило и мечтать. Клетка из мезартиума поддастся только дару Лазло – кто бы им ни владел, – да и в любом случае ей к нему не подобраться.

Его окружал слабый радужный пузырь, как тот, что держал в петле Эрил-Фейна с Азарин, пока они переживали свою смерть снова и снова. Киско и Рук тоже были заперты, и именно их движения мельком заметила Сарай. Лазло не шевелился в своей клетке. А вот Киско и Рук находились в постоянном движении – несколько секунд повторялись из раза в раз, поэтому Сарай и остальные стали свидетелями мгновения их бунта.

А это мог быть только он.

Киско стояла в профиль. Сарай увидела, как сжался ее кулак, когда она опустила подбородок. В глазах читалась напряженная сосредоточенность, но та быстро исчезла, когда девушка оторвалась от земли и врезалась в Рука. Он поймал ее одной рукой, второй начал вырисовывать тот же заклинательский жест, что и Нова чуть ранее, как если бы он пытался – определенно безуспешно – создать собственную петлю.

Его цель по-прежнему сидела на том же месте: во главе стола.

– Она заняла мой стул, – прошептала Минья с суровым недовольством.

Так и есть. Нова спала, завалившись на стол и подложив под голову руку, пока другая безвольно висела в воздухе, словно женщина наконец поддалась столь глубокой усталости, что не нашла сил даже встать, и просто заснула на месте.

После того как нейтрализовала угрозу в виде собственной когорты, восставшей против нее.

Веррана тоже. Он не застрял во временной петле, а находился рядом, что даже хуже, поскольку он застрял в пасти змеи.

Чудище из мезартиума, как Разалас и остальные в саду, но творец его не закончил; полусформированная змея поднималась из металлического пола, подобно прыгнувшему морскому существу, желающему схватить добычу своими массивными челюстями. Ноги Веррана торчали с одной стороны пасти чудища, а голова и плечи с другой. Одна рука осталась свободна и висела так же безвольно, как у Новы, покрытая корочкой запекшейся крови от старой раны. Заметив ребят в арке, он возобновил борьбу, но тщетно.

Сарай вспомнила о его даре – ужасном, обжигающем душу крике – и напряглась, но юноша не издавал ни звука.

Разумеется, он не мог. Как она увидела, в этом и заключался весь смысл. Пасть змеи сдавливала ему грудь. Он едва мог дышать, не говоря уж о том, чтобы набрать достаточно воздуха для крика.

– Должно быть, они пытались помочь Лазло, – прошептала Сарай и очень обрадовалась. Ей претило думать, что их предали родственники.

– Лучше бы так и было, – мрачно буркнула Минья. – Предпочесть кровь Корако своей? Я была бы сильно разочарована.

Сарай ощутила трепет сочувствия к этим божьим отпрыскам, разрывавшимся между верностью Нове и Минье, двух ужасно волевых натур. Сцена в галерее натолкнула на мысль, что они выбрали сторону, но у них не было ни единого шанса против Новы.

Да и у кого был?

Женщина спала или, скорее, находилась без сознания, что могло бы стать явным преимуществом для тех, кто прятался в арке, если бы не одно «но»: Привидение.

Крупная белая птица сидела на спинке стула Новы и наблюдала за ними своими блестящими черными глазами.

Эрил-Фейн поведал им правду о Привидении, и было так странно думать, что все эти годы фантомная белая птица являлась… чем конкретно? Не Корако, но ее эхо? Могла ли птица мыслить самостоятельно или просто действовала по старой схеме, лелея былые надежды без какого-либо понимания?

Сарай гадала, может ли птица быть чем-то большим, чем предсмертным желанием, парящим по бесконечной спирали, которое просто ждет и смотрит, когда откроется путь, позволяющий ему исполнить свое предназначение. Неужели все это время она просто пыталась добраться до Новы? Станет ли птица ее защищать?

Сарай подозревала, что да.

– Что будем делать? – выдохнула она.

– Убьем ее, – ответила Минья, но уже без былого энтузиазма. Сарай заметила, что ее кулаки сжались, пальцы пытались оттереть склизкую кровь с ладоней.

Стоило признать, это очевидное решение. И все же, хоть Сарай и не питала теплых чувств к женщине, посеявшей такой хаос, который едва не стоил ей собственной души, и посадившей Лазло в такую клетку, это все равно казалось неправильным. Девушка надеялась, что убийство всегда будет ей казаться неправильным.

– Не думаю, что Привидение подпустит нас к ней, – рискнула сказать она.

– Нам и не нужно к ней приближаться, – возразила Минья, кивнув на Цару, которая держала лук наготове. – Ты умеешь им пользоваться?

Оскорбленный вид Цары говорил, что да, очень даже умеет.

– Смерть наступит мгновенно? – поинтересовался Ферал. – Если она займет даже несколько секунд, мы все можем оказаться в змеиной пасти, как он. – Юноша указал на Веррана, и тогда ребята заметили, что он что-то показывает им жестами.

Его окровавленная рука, которая раньше безвольно висела, теперь лихорадочно их подзывала. Сарай, быстро переглянувшись с остальными, сказала:

– Я пойду. Вы оставайтесь здесь.

Покосившись на Привидение, она сделала первый аккуратный шаг. Птица немедленно согнулась над Новой в защитной позе, крылья раскрылись по бокам. Сарай замерла.

Затем посудила, что ходить не обязательно, и просто воспарила, очень медленно влетая в помещение. Когда Привидение никак не отреагировало, она плавно и уверенно направилась дальше. Ей было тяжело смотреть на Лазло, застывшего в столь мучительной позе. Хотелось разорвать эту мерцающую временную петлю, как мыльный пузырь, и раздвинуть прутья клетки руками. До чего же могущественна Нова, раз способна на такое и даже больше.

Привидение следило за ней, но не двигалось с места, пока Сарай со всей призрачной грацией приближалась к Веррану.

Вблизи стал слышен свист от быстрых прерывчатых вдохов, пока он с трудом пытался втянуть достаточно воздуха в свои сдавленные легкие, чтобы поддерживать в себе жизнь. В его глазах читалось отчаяние, словно он вел бой, в котором заведомо не победить. Сарай беспомощно потянулась к нему руками, желая хоть чем-то помочь, но ничего не могла поделать. Юноша глубоко застрял в широкой металлической пасти, змеиные клыки изгибались и смыкались вокруг него. По крайней мере сама змея оставалась неподвижной, не более чем статуя. Сарай сомневалась, что выдержала бы взгляд ее глаз со зрачками-щелочками.

Верран пытался что-то сказать, но слова удавалось произносить лишь одними губами. Ему не хватало воздуха, он едва мог шептать.