Упомянутая выше инструкция Петра к штурму Выборга описывает еще один способ разрушения укреплений, выходящих к воде: «Если возможно близко приттить кораблям к бастионам (E,F) то конечно надлежит бастион (Е) брандером сжечь…»[1179]. Очевидно, «близко приттить к бастионам» оказалось невозможно, и в распоряжениях Апраксина к штурму Выборга атака брандером даже не упоминается. И хотя увидеть на практике воплощение этого способа не пришлось, как видно из выборгской инструкции, Петр не исключал возможности применения брандеров против морских крепостей. Не исключали такой возможности и шведы. В «распросе» Самуила Генбера, шведского сержанта, дезертировавшего из Выборга 12 мая, сказано, что «кругом города в воду пущены бревна, которые связанны цепями» [1180]. Очевидно, это боновое заграждение и заставило отказаться от идеи применить брандер.

Петру был знаком такой способ нападения с моря; в инструкции, данной коменданту крепости Кроншлот полковнику Т. Трейдену на случай нападения флота противника (от 3 мая 1704 г.), в частности, указывалось: «Зело надлежит стеретца [стеречься. – Б. М.] неприятельских брандеров» [1181]. Отличить брандер от прочих кораблей можно было, по совету царя, по наличию крюков на концах рей – этими крюками брандер мог сцепиться с атакуемым кораблем (или укреплением!), чтобы взорваться вместе с ним. Отметим, что «прислонить» корабль к стене крепости – нетривиальная задача, но военные той эпохи были готовы экспериментировать или, по крайней мере, были готовы ожидать подобных сюрпризов от противника.

Об экспериментах с морской «машиной инферналис» скептически писал Сен-Реми на примере действий англичан против французской военно-морской базы города Сен-Мало в 1693 г.: судно, груженное огромным количеством пороха, бомбами и заряженными артиллерийскими стволами, привели, чтобы взорвать как можно ближе к крепости. Силой мощнейшего взрыва выходящие к воде строения должны были быть разрушены, а бомбы и стволы – разлететься над городом и портом, нанося всевозможные повреждения своим падением и разрывами. Но в действительности эффект оказался не таким разрушительным: «Одна из оных махин, которую английский флот привез с собою ради разорения помянутого города, не зделала иной никакой беды, кроме того, что потрясла и розбила окончины [окна] и кровли у нескольких в городе домов, да убила тово, который ее зажег, евож тело осталось на берегу с частию махины, которую невзорвало»[1182].

Штурм или приступ предполагал открытое нападение на обороняемое осажденным укрепление; к этому способу прибегали, когда у осаждающего не было другой возможности склонить защитников к сдаче. Потери были неизбежны и они были тем выше, чем больше было расстояние, которое солдатам предстояло пройти под огнем обороняющихся. Бастионные крепости проектировались таким образом, чтобы концентрировать максимально возможный огонь (фронтальный и фланкирующий) на любом участке обороны. Поэтому, когда атака велась со стороны суши, апроши осаждающих подходили к самому рву в том месте, где планировалось пробить брешь. В таком случае штурмующие войска выходили из траншей и без прикрытия преодолевали относительно небольшой участок открытого пространства. Таким был штурм Нарвы в 1704 г.

Поскольку крепости, как правило, располагались на берегах рек, озер или морских заливов, строители крепостей особенно сильно укрепляли сухопутную часть линии обороны, а водная преграда автоматически была большим открытым пространством, преодолевать которое под огнем для осаждающего считалось слишком рискованным. Однако риск потерь не останавливал командовавших осадами русских военачальников. Ласковский так оценивал эту тенденцию: «Конечно, приступ через подобную [водную] преграду подвергался разным случайностям, и неудача в нем могла повлечь за собою значительные потери; но русские уже привыкли к подобным действиям. Потери, неизбежные при этом способе атаки, не устрашали их, и нет сомнения, что они более страшились тогда медленных действий постепенной атаки, чем приступа, где могли следовать влечению личной храбрости и свойственной русскому народу отваги»[1183].

Окруженные водой крепости можно было штурмовать зимой по льду, и такой вариант рассматривался по отношению к Нотебургу, Митаве, Бауску и Выборгу, однако на практике эти планы реализованы не были[1184]. В январе 1705 г. напавшие на остров Котлин шведы не смогли захватить форт Кроншлот, т. к. лед вокруг него был обколот и его окружала непреодолимая полынья в три сажени[1185].

В ходе приступа к Дерпту часть войск атаковала с суши, а другая часть перебрасывалась с другого берега реки, для чего в ходе боя был наведен понтонный мост; аналогичным образом – по наплавным мостам – предполагалось атаковать при штурме Выборга.

Первой крепостью, которую русским предстояло взять в ходе Северной войны, был Мариенбург. Расположенный на острове посреди озера, он представлялся Б. П. Шереметеву нелегкой целью; фельдмаршал откровенно писал об этом царю: «А приступом никоими мерами взят нельзя: стоит на острову, около вода, Сухова пути ни с которую сторону нет; в уском месте воды, где у них был мост, на сто сажен или болши, а мост был подъемной, половину подъему подняли, а другую половину сожгли и разметали они сами» [1186]. Другая взятая в том же году крепость, Нотебург, была построена на острове в устье широкой и мощной реки Невы. Осадив обе эти крепости, русские войска сначала заняли позиции по берегам, а во время штурма им пришлось преодолеть водное пространство на плотах и лодках.

При подготовке к штурму делалось расписание штурмовых колонн; они составлялись из отрядов гренадеров, мушкетеров и солдат с инструментами; каждому из отрядов отводилась своя очередь в атаке и своя задача.

Вот как, на основе опыта Войны за испанское наследство, описывал подготовку к штурму британский полковник Хамфри Бланд: «Отряд из каждой роты гренадеров от должного количества батальонов направляется к траншейному караулу; а чтобы избежать споров о старшинстве и праве идти в атаку первыми, этими батальонами должны быть те, чья очередь приходит идти в траншеи.

Отряд рабочих с большими топорами также посылается туда, чтобы, если путь гренадерам будет прегражден сильными палисадами на крытом пути или в ретраншементе позади бреши, они были готовы прорубить проход. Бомбы и пушки обычно проламывают палисады, однако это не всегда удается; и поэтому люди с топорами посылаются на случай необходимости.