Эрнст явно убежден в своей моральной чистоте, но я был вынужден формально задать очевидный вопрос.

– Да, я двенадцать лет возглавлял СПЕКТР. Но СПЕКТР никогда не скрывал своей деятельности! Нам нечего было скрывать, потому что мы не делали ничего противозаконного. Нас бессовестно оболгали эти мерзавцы из МИ6 и их дружки в газетах, но правда заключается в том, что мы ничуть не более повинны в какой-либо преступной деятельности, чем любая современная транснациональная корпорация: нам просто не повезло оказаться предприимчивыми иностранцами в тот момент, когда Уайтхолл оказался в руках коммунистов-заговорщиков Вильсона и Каллагана, а потом их лакея, так называемого «консерватора» Хита. И нас пытались поставить к позорному столбу, потому что мы непосредственно конкурировали с неэффективными госпредприятиями, которые моя добрая знакомая, леди Тэтчер, верно окрестила комарами, сосущими кровь капитализма. Этот невежа Флеминг утверждал, что СПЕКТР значит «Специальный комитет по контрразведке, терроризму, ответным мерам и принуждению» – чушь собачья! Неужели преступная группировка могла бы выбрать себе настолько вульгарное и крикливое название? Я вам напомню, что SPECTRE – это французский акроним, поскольку это неприбыльная благотворительная организация с центром в Париже. Аббревиатура расшифровывается как «Société professionelle et éthique du capital technologique réinvesti par les experts»[24]. Речь о венчурных капиталистах, которые специализируются на прорывных новых технологиях, иными словами, коммерческих космических полетах, атомной энергетике и антибиотиках. Это вам не какая-то полусырая террористическая организация! Но уж можете себе вообразить, какую угрозу мы представляли для неэффективных государственных монополий вроде Британской корпорации воздухоплавания, угледобывающей промышленности и Имперской химической компании.

Блофельд сделал паузу, чтобы задумчиво отхлебнуть чаю.

– Мы во многом опередили свое время. Мы положили начало бизнес-моделям, которые впоследствии стали общепринятыми: сэр Джеймс Голдсмит, Рональд Перельман, Карл Айкан – все они смотрели на нас и учились у нас, но к тому времени коммунистов оттеснили от власти на Западе благодаря нашим друзьям в верхах, так что им было намного легче. Им не приходилось нанимать дорогостоящую охрану и строить бетонные бункеры на необитаемых островах! Да, я понимаю, это представляло нас не в лучшем свете, но знаете что? Хотите увидеть бункеры и удаленные пусковые площадки в джунглях – посмотрите на «Арианэспас»! Пока этим занимаются правительственные бюрократы, все в порядке, но, если честный бизнесмен попробует построить космодром и наймет охрану, чтобы отвадить прессу и диверсантов из иностранных государств, он вдруг сразу превращается в угрозу мировой безопасности!

Он помолчал.

– Они выставляли все, что мы делали, в самом худшем свете. Пластическая хирургия? Да, у нас была клиника, так почему бы не предоставлять услуги своим сотрудникам, чтобы хирурги оттачивали навыки между коммерческими клиентами? Это был приятный бонус, не более того. Да, признаю, мы приобрели несколько компаний, торгующих нестандартными вооружениями, преимущественно несмертельными. И вся эта история с Эмилио и яхтой – да, выглядела она не лучшим образом. Но вы знали, что она изначально принадлежала Аднану Хашогги, или Фахд ибн Абдул-Азизу аль-Сауду, или кому-то еще? Эмилио действовал исключительно по своей личной инициативе – сорвался с рельсов. И как только я обо всем этом узнал, я его уволил.

Я попросил Эрнста рассказать мне о Бонде.

– Послушайте, я хочу, чтобы вы поняли: как бы там его ни изображали в СМИ, правда в том, что этот Бонд – коммунистический прихвостень и убийца. Подумайте сами. Он работает на государство – притом социалистическое. Учился в университете и работал с этими предателями Филби и Берджессом, с этим парнем Маклином – все они коммунистические шпионы. Он не уволился, когда британское правительство стало социалистическим, как поступил бы любой порядочный человек, а начал выполнять задания, работать против предпринимателей, которые угрожали интересам социалистического правительства, убивал их, как мафиозный киллер. О соблюдении законов и процессуальных норм не могло идти и речи, никакого уважения к праву собственности, никаких судов, никаких адвокатов – только «лицензия на убийство» неких неопределенных врагов государства, которыми почему-то оказывались бизнесмены, работавшие над стартапами, которые внезапно угрожали государственным монополиям. Да он просто комиссар! Знаете, за что его ненавидели в Москве? Потому что он их превзошел на их собственном поле.

Эти воспоминания явно расстроили Блофельда, поэтому я попытался сменить тему и попросил его поделиться секретами его философии менеджмента.

– Ну, я обычно использую решения, которые работают на постоянной основе. Я прагматик. Но испытываю симпатию к таким философам, как Лео Штраус и Айн Рэнд: они говорят о правах индивида. А я всегда хотел сделать мир лучше. Наверное, поэтому власти меня и не любят: я – угроза верхушке общества. Так ведь они и сами ведут свой род от людей, которые угрожали в свое время верхушке общества, только моя угроза в новых технологиях, а их предки грозили окровавленным мечом и виселицей. Я не верю в необходимое начальное усилие. – Он иронично улыбается. – Наверное, можно назвать меня наивным.

Когда я прослушал запись нашего разговора, я заметил, что Эрнст осторожно увел его в сторону от некоторых ключевых моментов, о которых я хотел его расспросить.

Один из самых странных аспектов картины мира Бонда заключается в обилии совершенно неуместных технологий. Крюк и веревка с катушкой в ремне, который способен выдержать вес человека? Лазерные винтовки? Это не просто экстраполяция существующих технологий – эти устройства превосходят все, чего можно добиться современными инженерными и научными усилиями. Но давайте забудем игрушки Бонда, творения отдела Q. Начиная с орбитального лазера на солнечных батареях, который строит Блофельд в «Бриллиантах навсегда», и заканчивая невидимым крейсером Карвера в «Завтра не умрет никогда», мы всегда видим признаки того, что у врага есть в рукаве трюки, способные перекрыть все ухищрения команды Бонда. Эти грозные вторжения чуждой супернауки – откуда же они взялись?

Ответ найдется легко, если поискать его в писаниях мудреца из Провиденса, Говарда Филлипса Лавкрафта. Этот ученый (чьи пути, увы, никогда не пересекались с дорогами молодого Яна Флеминга) утверждал, что наша власть над этой планетой – лишь недавнее отклонение. В прошлом Земля была домом для нескольких инопланетных видов – древних и обладающих нечеловеческими познаниями, а некоторые из них по-прежнему обитают здесь – на высоких плато Антарктики, в холодных глубинах океана и даже в диковинных колониях полукровок на побережье Новой Англии.

Если это вам кажется бессмыслицей, посмотрите на ближайший город: как можно будет его узнать через сотню лет, если весь наш биологический вид бесследно исчезнет завтра? А через тысячу лет? Что останется от прежде гордых башен Нью-Йорка или Токио через миллион лет? Наше будущее, как и будущее любой некогда гордой расы, что населяла эту планету, – остаться лишь нефтяным пятном в отложениях древней истории. Биосфера Земли и активная тектоническая система, на которой она танцует, безжалостно убирают дом, стирая с ее лица все строения, которые не поддерживаются живым трудом.