Только сейчас я догадался, что историю Кумранских находок Марк знал в подробностях, а завел этот разговор лишь для того, чтобы побольше выведать об археологе Малове.

– Все, что вы рассказали, очень интересно, – обратился к хозяйке Марк. – Но при чем здесь Аркадий Павлович?

– Обнаружив эти тексты в одном из зарубежных журналов, Аркаша прямо-таки загорелся их расшифровать и выдвинул оригинальное предположение, что ключ к ним находится в Ветхом Завете. Сначала он несколько месяцев изучал древнееврейский язык, потом, анализируя тексты медных свитков и Ветхого Завета, начал отмечать на карте Израиля те места, где, по его мнению, надо искать сокровища. И тут случилась одна странная и неприятная история – кто-то похитил из комнаты общежития все его выписки. Аркаша, помню, так расстроился, что долго ни с кем не разговаривал, даже с Мишей, с которым они дружили с первого курса. Но потом ничего, отошел.

– Аркадий Павлович не пытался восстановить свои записки? – спросил Марк.

– После этого случая Аркаша сразу охладел к тем сокровищам. Я ведь вам уже говорила – он крайне несобранный человек. Миша до сих пор удивляется, как ему удалось защитить докторскую. Впрочем, он, бесспорно, очень способный человек. Так и Миша считает.

Светлана Андреевна так часто упоминала в разговоре имя своего мужа, словно со дня их свадьбы прошли не годы, а все еще тянулся медовый месяц.

Тут Марк задал вопрос, который невольно возник и у меня:

– Как вы считаете, не могли ли быть в той тетради, которую вам показывал Аркадий Павлович, восстановленные им записки о тайниках?

Хозяйка ответила не сразу и словно бы чего-то недоговаривая:

– Все возможно. Ведь он и на этот раз упоминал какие-то сокровища.

Посмотрев в лицо Светланы Андреевны, Марк по непонятной мне причине переменил тему беседы:

– Вы помните, в каком часу Аркадий Павлович ушел из вашей квартиры на вокзал?

– Ровно в семь вечера, минута в минуту. Миша хотел проводить его на поезд, но не был уверен, успеет ли закончить к этому времени какие-то свои дела. И они договорились, что Аркаша выйдет из дома в семь часов. Миша задержался и пришел домой только в половине восьмого, когда Аркашу уже увезла «скорая помощь». От меня Миша и узнал, что случилось.

Хозяйка помедлила и, тряхнув головой, словно избавляясь от какой-то досадливой мысли, сказала:

– Знаете, я все больше убеждаюсь, что тетрадь, про которую вы говорили, здесь совершенно ни при чем. Может, он ее просто где-то потерял?

– Вполне вероятно, – поспешно согласился Марк, хотел что-то еще спросить, но в это мгновенье в дверь позвонили.

– Миша! – обрадованно произнесла Светлана Андреевна и быстро вышла в прихожую.

Я невольно позавидовал человеку, которого еще не видел в глаза, – он до сих пор был для этой милой женщины светом в окошке, а в наше суетливое время такие отношения между супругами, прожившими не один год, редкость.

Однако мое умиление вмиг улетучилось, когда я услышал за прикрытой дверью неразборчивые голоса супругов: раздражительный – мужской; жалкий, оправдывающийся – женский. О чем они говорили, было не разобрать, но мне стало ясно, что муж отчитывает хозяйку за болтливость.

В комнату вошел тщедушный и невзрачный человек среднего роста. Единственное, что несколько украшало его, – это волнистая копна темных волос на голове, тронутая благородной, как принято говорить в таких случаях, сединой. И что еще удивило меня – так это широкая, доброжелательная улыбка на его смуглом, смышленом лице – неожиданная после его сердитой беседы с женой.

Хозяйка так больше и не появилась в комнате – было слышно, как она гремит кастрюлями на кухне.

Поздоровавшись с нами, разговор начал Габров, словно умышленно опережая наши вопросы:

– Состояние Аркадия тяжелое, но врачи надеются, что все обойдется без последствий.

– Вы были в больнице? – как бы ненароком поинтересовался Марк.

– Только что оттуда, но в палату к Аркадию меня не пропустили.

Я подумал, что напрасно подозревал Габрова в неискренности, – видимо, мы с ним разминулись, и он был в больнице уже после нашего отъезда оттуда.

– Светлана сказала мне, у Аркадия пропала какая-то тетрадь в парусиновом переплете. Жена ничего не напутала?

– Все верно. Ни в «дипломате», ни в карманах пиджака ее нет. Вы видели эту тетрадь?

– Да, он показывал ее нам за столом. Но я уверен, что она не имеет ни малейшего отношения к случившемуся.

– Как же вы объясните ее исчезновение?

– Наверняка Аркадий оставил ее где-нибудь, – убежденно заявил Габров. – Ведь он такой рассеянный.

– А что вы думаете по поводу его обещания отыскать с помощью этой тетради какие-то сокровища?

Габров рассмеялся, закинув голову, и сказал, проведя под глазами пальцем, словно вытерев выступившие от смеха слезы, которых я, впрочем, не заметил:

– Слушайте вы его больше. Аркадий – милейший и очень одаренный человек, но до сих пор так и не повзрослел. Как двенадцатилетний мальчишка, он все еще верит в таинственные клады, удивительные открытия и прочую чепуху, о которой пишут в приключенческих книгах. Мой вам совет – не связывайте нападение на него с этой тетрадью, иначе только запутаетесь. Тут дело ясней ясного – какой-то хулиган, которых в последнее время развелось в Москве как блох на бездомной собаке, хотел его ограбить, но ему помешали. Я даже не исключаю такой вариант, что он же и тетрадь прихватил, спутав ее с портмоне. В темноте нетрудно было и ошибиться. Но вернее всего – Аркадий просто потерял ее.

Марк не стал спорить и на этот раз.

А я подумал, что муж и жена Габровы слишком уж рьяно отрицают саму возможность похищения тетради у Малова, словно сговорились так утверждать. Но что движет ими? В чем тут дело?

– Ваша симпатичная супруга поведала нам историю с исчезнувшими записками Аркадия Павловича, попытавшегося расшифровать тексты медных свитков, обнаруженных на берегу Мертвого моря, – опять вернулся Марк к теме, которая, по-видимому, его всерьез заинтересовала. – Что вы об этом скажете? Были ли хоть какие-то основания предполагать, что эти записки кто-то похитил?

Всего мгновение помедлил Габров, чтобы ответить Марку на этот вопрос, но мне хватило его, чтобы заметить тень неудовольствия, промелькнувшую по лицу хозяина:

– Не знаю, что вам наговорила Светлана, но и эта история с похищением полностью высосана из пальца. Неужели вы всерьез верите, что Аркадию удалось найти ключ к текстам о сокровищах? – Габров с иронией посмотрел на меня и на Марка, словно сомневаясь в наших умственных способностях, но все-таки надеясь, что ошибается. – Ведь над их расшифровкой бились серьезные исследователи в США и Израиле, и они пришли к единодушному мнению, что к настоящему времени тексты медных свитков не представляют никакого практического интереса. А тут вдруг недоучившийся российский студент, не знающий как следует древнееврейского языка, за несколько месяцев раскрывает эту загадку. Я могу предположить, что Аркадию показалось, будто он нашел ключ к спискам, но потом он сам убедился в своем заблуждении.