угрюмо и вдумчиво. Паула сияющими глазами смотрит на Ника, словно он вторая инкарнация Христа. Джейн стоит на том же самом месте, ошарашенная новостями, которые ей только что рассказала Клара.

И даже в тот момент Джейн осталась в комнате, вместо того чтобы пойти искать Эндрю, потому что не хотела расстраивать Ника. Никто из них не хотел расстраивать Ника. Это был самый большой их страх — не быть пойманными, не быть убитыми, не быть брошенными в тюрьму на всю оставшуюся жизнь, а разочаровать Ника.

Она понимала, что теперь ее ждет расплата за неповиновение. Ник неспроста оставил ее с Паулой.

Джейн дотронулась рукой до одной из дверей кухни и прислушалась.

Она услышала, как по доске гуляет лезвие ножа. Услышала бормотание телевизора. Свое собственное дыхание.

Она толкнула дверь. Кухня была маленькая и тесная. Конец деревянного стола упирался прямо в ламинированную столешницу. И все же в ней было свое очарование: подвесные металлические ящики выкрашены в жизнерадостный желтый цвет, вся утварь новая.

Эндрю сидел за столом.

У Джейн отлегло от сердца, когда она его увидела. Он был здесь. Он был еще жив, хотя улыбнуться ей практически не мог.

Он жестом показал Джейн, чтобы она выключила телевизор. Она повернула колесико. Она не отрываясь смотрела в его глаза.

Знал ли он, что Ник сделал с ней в ванной?

Тем временем Паула огрызнулась:

— Я же сказала тебе ждать там. — Она бросила специи в кастрюлю на плите. — Эй, дура конченая, я сказала…

Джейн показала ей средний палец, усаживаясь за стол спиной к Пауле.

Эндрю прыснул от смеха. Перед ним лежал открытый металлический ящик. По столу были разбросаны папки с документами. Маленький ключ лежал у его локтя. Тут же лежал огромный конверт, адресованный в Лос-Анджелес таймс. Он выполнял свою часть для Ника. Даже на пороге смерти он оставался верным солдатом.

Джейн изо всех сил старалась прогнать печаль со своего лица. Невероятно, но он казался еще более бледным. Его глаза будто были нарисованы красным карандашом. Губы начали синеть. Каждый вздох звучал так, будто пила ходит взад и вперед по бруску влажного дерева. Он должен был спокойно отдыхать в больнице, а не пытаться усидеть на жестком деревянном стуле.

— Ты умираешь, — сказала она.

— А ты — нет, — ответил он. — Ник сдал ИФА в прошлом месяце. Он чист. Ты знаешь, он до смерти боится иголок. С другой стороны, он никогда особо с ними не сталкивался.

Джейн покрылась холодным потом. Это никогда не приходило ей в голову, но теперь, когда все встало на свои места, ей стало жутко от мысли, что, если бы даже Ник болел, он бы никогда ей не сказал. Они бы продолжали заниматься любовью, и Джейн продолжала бы растить их ребенка, не зная правды до тех пор, пока не услышала бы ее от врача.

Или патологоанатома.

— С тобой все будет хорошо, — сказал Эндрю. — Обещаю.

Теперь уже его было впору называть лжецом.

— А что с Элис-Энн?

— Она здорова. Я сказал ей провериться, как только… — У него сорвался голос, и он не стал заканчивать фразу. — Она хотела остаться со мной. Можешь в это поверить? Но я не мог ей этого позволить. Это было нечестно. И у нас началось все это… — Его голос снова оборвался тяжелым вздохом. — Барлоу, тот агент ФБР. Он сказал мне, что они разговаривали с ней. И я знаю, что она, наверное, ужасно испугалась. И мне так жаль… Ну, я о многом жалею.

Джейн не хотела позволять ему тонуть в сожалениях. Она взяла его за руку. Она оказалась тяжелой, как будто она пропиталась тяжестью грядущих событий. Воротник его рубашки был расстегнут. Джейн увидела красные метастазы на груди.

Ему нельзя было оставаться в этом слишком теплом доме всего с одной маленькой каплей морфина. Она этого не допустит.

— Что такое? — спросил он.

— Я тебя люблю.

Эндрю обычно не отвечал на проявление чувств, но сейчас сжал ее руку и снова улыбнулся, так что она поняла, что он чувствует то же самое.

Паула пробормотала:

— Боже.

Джейн повернулась и угрожающе посмотрела на нее. Она начала резать помидоры. Нож был тупой, и шкурка рвалась, как бумага.

— У вас теперь инцест? — поинтересовалась Паула.

Джейн отвернулась от нее.

Эндрю сказал:

— Я пойду отдохну немного. Ладно?

Джейн кивнула. У них было больше шансов уехать, если бы Эндрю не участвовал в переговорах.

— Возьми шарф, — сказала Паула. — Держи горло в тепле. Это поможет от кашля.

Эндрю скептично поднял бровь, взглянув на Джейн, когда попытался подняться. Он замотал головой, когда она предложила ему помощь.

— Я еще не так плох.

Она пронаблюдала, как он плетется к дверям. Его рубашка была насквозь мокрой от пота. Волосы на затылке слиплись. Джейн отвернулась от дверей, только когда они перестали качаться.

Джейн села на место Эндрю лицом к Пауле, потому что не хотела поворачиваться к этой женщине спиной. Она опустила глаза на документы на столе. Здесь было то, что Эндрю оценивал дороже всего: подпись Джаспера, подтверждавшая его участие в мошенничестве. И фотографии Джейн, перевязанные красной резинкой.

Паула сказала:

— Я знаю, о чем ты думаешь. Ты никуда не поедешь.

Джейн думала, что уже не способна испытывать сильные эмоции, но в этот момент она ненавидела Паулу больше, чем когда бы то ни было.

— Я просто хочу отвезти его в больницу.

— Ага, чтобы легавые узнали, где мы? — Паула только усмехнулась. — Можешь спокойно снимать свои шикарные ботиночки, потому что ты никуда не поедешь.

Джейн отвернулась от нее и сцепила руки на столе.

— Эй, ДК, — Паула приподняла свою майку, чтобы продемонстрировать Джейн пистолет, заткнутый за пояс ее джинсов. — Не пытайся ничего придумать. Я с удовольствием сделаю шесть новых дырок в той заднице, которую ты называешь своим лицом.

Джейн увидела часы на стене. Десять часов вечера. Чикагская команда уже должна быть в городе. Ник — на пути в Нью-Йорк. Она обязана придумать, как отсюда выбраться.

— Где Клара и Эдвин? — спросила она.

— Селден и Такер на точке.

Квартира Эдвина в Чикаго. Он должен был ждать телефонных звонков, если кого-то арестуют.

Джейн сказала:

— Норфвестерн должна быть недалеко отсюда. Это учебная больница. Они там смогут позаботиться о…

— Норфвестерн находится в семидесяти двух километрах по Ай-88, но она может с тем же успехом быть на Луне, потому что ты, на хрен, никуда не поедешь, как и он. — Паула уткнула руки в боки. — Послушай, идиотка, ты ничего не можешь для него