Но что же все эти солдаты будут есть, если на континенте губительный голод? Разве прокормишь многомиллионную армию корешками и орехами? Он встряхнул головой. Если придется, будем питаться корешками, орехами и травой. Камнями и грязью. Жуткими зубастыми тварями, которых выпускают против нас мятежники. И одолеем их, и покончим с этим безумием.

Хиссун поднялся, подошел к окну и уставился на полуразрушенную Ни-мойю, которая сейчас, когда сумерки прикрыли часть ее страшных ран, производила не столь удручающее впечатление. Из стекла на него смотрело собственное отражение. Он отвесил ему шутливый поклон. Добрый вечер, мой повелитель! Да пребудет с тобою благословение Божества, мой повелитель! Лорд Хиссун… Говорят, на каком-то из древних языков слово «лорд» как раз и означало: повелитель… Просто удивительно слышать. Да, мой повелитель, нет, мой повелитель, будет исполнено, мой повелитель. Перед ним делают знак пылающей звезды. Пятятся от него в благоговейном восторге. Судя по всеобщему отношению, он, и в самом деле, корональ. Может быть, рано или поздно он к этому привыкнет. Ведь последняя перемена, случившаяся с ним, не была совсем уж неожиданной. Но даже несмотря на это, он не мог до конца поверить в ее реальность. Возможно, дело в том, что с самого начала и по сей день его царствование проходило в условиях малокомфортабельного и очень нервного путешествия по Зимроэлю. Реальным его новый статус станет, решил Хиссун, когда он наконец вернется на Замковую гору – в Замок лорда Хиссуна! – и начнет подписывать указы, давать аудиенции и председательствовать на грандиозных церемониях, что, по его представлениям, было настоящим занятием короналя в мирное время. Но настанет ли когда-нибудь этот день? Он пожал плечами. Глупый вопрос – как и большинство вопросов. Когда наступит, тогда и наступит. А пока есть над чем поработать. Хиссун вернулся к своему столу и еще с час продолжал изучать карты.

Затем вернулся Алсимир.

– Мы с мэром подробно побеседовали, мой повелитель. Он обещает всестороннюю помощь. И сейчас он ждет внизу, в надежде, что вы соизволите лично выслушать, как сильно он будет стараться эту помощь оказывать.

Хиссун улыбнулся:

– Что ж, пригласите его сюда.

Достигнув наконец Кинтора, Валентин приказал Эйзенхарту причалить не в самом городе, а на другой стороне реки, в южном пригороде Горячий Кинтор, славившемся природными чудесами в виде гейзеров, фумарол и озер с кипятком. Он хотел войти в город неторопливо и спокойно, чтобы самозваный «корональ», безраздельно властвовавший в городе, был заблаговременно извещен об этом.

Конечно, так называемый лорд Семпетурн не мог не знать о его появлении. Валентин плыл из Ни-мойи вверх по Зимру, не скрывая ни своей персоны, ни своей цели. Он останавливался едва ли не во всех крупных городах по пути, встречался с представителями муниципальных властей, где они еще имелись, получал уверения в поддержке армий, которые должны были ликвидировать опасность со стороны метаморфов. И повсюду, даже в тех городах, где он не останавливался, народ выбегал смотреть на флот императора, направляющийся в Кинтор, все размахивали руками и кричали: «Понтифик Валентин! Понтифик Валентин!»

В остальном же путешествие проходило безрадостно, потому что даже с реки было хорошо видно, что эти города, еще не так давно оживленные и процветающие, превратились в собственные призраки: портовые склады стояли с выбитыми окнами, и в проемы было видно, что они пусты, на рынках не было ни продавцов, ни покупателей, набережные заросли сорным кустарником. И где бы он ни сходил на берег, бросалось в глаза, что оставшиеся жители, хоть и кричат ему здравицы и приветственно машут руками, совершенно утратили надежду: они не решались оторвать от земли взгляды потухших глаз, сутулились, как от изнеможения, лица их были пусты.

А вот сойдя на берег в Горячем Кинторе, фантастическом месте, где взревывали гейзеры, шипели, испуская облака бледно-зеленого газа, бесчисленные фумаролы, булькала вода в кипящих термальных озерах, Валентин увидел на лицах толпы, собравшейся на набережной, кое-что еще: тревогу, любопытство, даже азарт, как будто они ждали начала каких-то спортивных состязаний.

Валентин отлично знал, что они горят желанием увидать, какой прием окажет ему лорд Семпетурн.

– Еще пара минут, и можно будет отправляться, мой император! – крикнул Шанамир. – Летающие лодки уже спускают по пандусу.

– Никаких лодок, – отозвался Валентин. – Мы войдем в Кинтор пешком.

Он услышал, как привычно уже ахнул с утрированным ужасом Слит, увидел на его лице знакомое недовольство. Лизамон Халтин побагровела от досады; Залзан Кавол хмурился; Карабелла тоже забеспокоилась. Но никто не осмелился возразить ему. Так было уже довольно давно. Он думал, что дело не в том, что он стал понтификом; смена одного броского титула на другой была, в общем-то, тривиальным делом. Вероятнее, они полагали, будто он с каждым днем все глубже и глубже погружается в мир, куда для них хода нет. Они перестали понимать его. У него же сложилось ощущение, что всякие обыденные вопросы безопасности не имеют к нему никакого отношения, он чувствовал себя неуязвимым, непобедимым.

– Каким мостом вы хотите воспользоваться, мой император? – спросил Делиамбер.

С того места, где они стояли, были видны четыре моста: один кирпичный, один из множества каменных арок, один тонкий, блестящий и прозрачный, как будто сделанный из стекла, и четвертый, ближайший к ним, представлял собой воздушное сооружение из легких качающихся канатов. Валентин рассматривал их по очереди и переводил взгляд на прямоугольные башни, возвышавшиеся в Кинторе, далеко за рекой. Он разглядел, что у каменного моста обрушился один из средних арочных пролетов. Словно без этого у понтифика мало работы, подумал он, вспомнив, что его титул в древние времена означал «строитель мостов».

– Друг мой, Делиамбер, – сказал он. – Я когда-то знал названия этих мостов, но теперь они вылетели у меня из головы. Напомни их мне, пожалуйста.

– Справа находится Мост снов, ваше величество. Ближе к нам – Мост понтифика, следующий, тот, что сломан и непроходим – Кинторский мост. Выше по течению находится Мост короналя.

– Ну что ж, значит, нам само Божество велело идти по Мосту понтифика! – сказал Валентин.

Шествие открывали Залзан Кавол и несколько его собратьев скандаров. За ними шла Лизамон Халтин, далее не спеша шли бок о бок Валентин и Карабелла, потом Делиамбер, Слит и Тизана. Замыкали процессию остальные участники немногочисленной свиты верховного правителя. А следом, чуть отставая, без чьего-либо указания, тащилась стремительно увеличивающаяся толпа.

Когда Валентин уже почти взошел на мост, худая темноволосая женщина в выцветшем оранжевом платье выскочила из толпы и бросилась к нему с криком:

– Мой император! Мой император!

Лизамон Халтин перехватила незнакомку, когда той оставалось всего три-четыре шага до Валентина, и встряхнула, как куклу.

– Нет… постойте… – пробормотала женщина, прежде чем Лизамон успела отшвырнуть ее обратно в толпу. – Ничего плохого… у меня подарок для понтифика…