– Алсимир, он поставит столько провианта, сколько требуется, или этим займется другой, более толковый мэр, – ответил Хиссун. – Так и передайте ему. Скажите также, что скоро здесь будет лорд Диввис, армия которого не меньше моей, если не больше, а затем подойдет и его светлость Тунигорн с третьей армией, так что пусть он рассматривает нынешнюю ситуацию как репетицию настоящих трудностей, с которыми ему вскоре придется столкнуться. Но не забудьте и подсластить пилюлю: пусть знает, что общие потребности города в продовольствии несколько снизятся, когда я уйду отсюда, потому что я возьму несколько миллионов жителей с собой для усиления оккупационной армии, направляющейся в Пьюрифайн, и спросите заодно, каким образом лучше будет набирать добровольцев. И если он станет противиться, укажите ему, что мы пришли сюда не для того, чтобы строить ему козни, а чтобы спасти его провинцию от хаоса, хотя всем нам было бы приятнее сейчас развлекаться на Замковой горе, скажем, рыцарскими турнирами. Если после всего этого он продолжит артачиться, закуйте его в цепи, выясните, есть ли у него заместитель, готовый добросовестно работать, а если такого не окажется, найдите кого-нибудь, кто возьмется за эту работу. – Хиссун усмехнулся. – Ну, хватит обсуждать мэра. Есть ли какие-нибудь новости о его светлости Диввисе?

– Есть, и много, мой повелитель. Он покинул Пилиплок и следует за нами вверх по Зимру со всей возможной быстротой, набирая по пути армию. Депеши от него поступали из Порт-Сайкфорджа, Стенвампа, Оргелиуза, Импемонда и Облиорн-Вейла. В последней сказано, что он приближается к Ларнимискулусу.

– Который, если мне память не изменяет, находится в нескольких тысячах миль к востоку отсюда, верно? – добавил Хиссун. – Так что нам придется еще немного подождать его. Что ж, когда прибудет, тогда и прибудет – все равно ускорить его движение мы не можем. В любом случае я уверен, что выдвигаться к Пьюрифайну, прежде чем мы встретимся с ним здесь, не имеет смысла. – Он печально улыбнулся. – Будь этот мир хотя бы вдвое меньше, нам было бы втрое легче. Алсимир, отправьте Диввису в Ларнимискулус и, пожалуй, в Белку, Кларищанз и еще несколько городов по пути сообщения, что мы, дескать, выражаем свое высочайшее желание поскорее снова увидеть его.

– Это действительно так, мой повелитель? – спросил Алсимир.

Хиссун посмотрел ему в глаза.

– Это действительно так, Алсимир!

Для кабинета он выбрал просторный зал на третьем этаже. Из просмотренных некогда воспоминаний он знал, что еще в те времена, когда домом владел Калейн, брат герцога Ни-мойского, здесь размещалось собрание старинных книг, переплетенных в кожи редких зверей. Но книг не осталось вовсе, и лишь большой изрезанный стол стоял посреди комнаты. За этим столом, разложив карты континента, Хиссун обдумывал предстоящие действия.

Хиссун отнюдь не обрадовался, когда Валентин отплыл в Пилиплок и оставил его на Острове Сновидений. Он намеревался лично усмирять Пилиплок силой оружия, но у Валентина был иной план, и ему пришлось подчиниться. Тогда ему стало ясно, что, хоть он и носит титул короналя, но некоторое время ему придется играть совершенно не обычную роль, поскольку рядом с ним находится энергичный, полный сил понтифик, не намеренный скрываться от мира во тьме Лабиринта. В истории, которую он старательно изучал в Замке, не находилось подобных прецедентов. Даже самые известные и честолюбивые коронали – лорд Конфалюм, лорд Престимион, лорд Деккерет, лорд Кинникен – безропотно переселялись под землю, когда заканчивался их срок правления в Замке.

Но с другой стороны, продолжал рассуждать Хиссун, беспрецедентным было и нынешнее положение в мире. И нельзя было не признать, что поездка Валентина в Пилиплок – Хиссун считал этот план форменным безумием – вылилась в блестящую стратегическую победу.

Подумать только: мятежный город, как и предсказывал Валентин, чуть ли не с готовностью спускает новый флаг и единодушно покоряется понтифику! Какая же магия, гадал Хиссун, позволила ему с такой уверенностью осуществить столь рискованный шаг? Но разве не той же тактики придерживался он, когда возвращал себе трон в войне, случившейся много лет назад? За известной всем кротостью и мягкостью Валентина крылись удивительные сила и решимость. Притом, думал Хиссун, кротость была не притворством, а истинной чертой характера Валентина, самой глубинной его сущностью. Что говорить: великий правитель с его неповторимым стилем и впрямь уникальное существо…

А теперь понтифик с небольшой свитой поднимается по Зимру дальше на запад, из одной разоренной области в другую, и так же мягко убеждает народ вернуться в разум. Из Пилиплока он отправился в Ни-мойю и оказался здесь на несколько недель раньше Хиссуна. Самозванцы разбежались, не дожидаясь его появления, вандалы и мародеры прекратили бесчинства, как говорилось в донесении. Деморализованные обнищавшие жители великого города миллионами вышли приветствовать своего понтифика, как будто он мог мановением руки вернуть мир в прежнее состояние. Это значительно упростило дело для Хиссуна, пришедшего сюда после Валентина: не пришлось тратить время и силы на подчинение Ни-мойи. Он обнаружил, что город тих и готов к всестороннему сотрудничеству.

Хиссун водил пальцем по карте. Валентин отправился в Кинтор. Весьма рискованная затея – город давно уже стал твердыней еще одного самозваного короналя – Семпетурна, – создавшего частную армию под названием Рыцари ордена Деккерета. Хиссун очень опасался за понтифика, но не мог предпринять никаких действий в его защиту, поскольку Валентин даже слышать об этом не хотел. «Я не поведу армию ни в один город Маджипура», – заявил он, когда они на Острове обсуждали план действий, и Хиссуну оставалось только подчиниться его воле. Власть понтифика превыше всего.

Но куда Валентин направится из Кинтора? Скорее всего, в область Разлома, решил Хиссун. А оттуда, по всей вероятности, в приморские города – Пидруид, Тиломон, Нарабаль. Ведь никому до сих пор не известно, что происходит на том дальнем берегу, куда устремились миллионы и миллионы беженцев из внутренних районов Зимроэля. Но Хиссун явственно представлял себе, как Валентин без устали переезжает из города в город и усмиряет хаос одной лишь пламенной силой своей души. По воздействию на мир эта поездка станет чем-то вроде великого паломничества понтифика. Но ведь понтифику, с тревогой думал Хиссун, великое паломничество не положено…

Он заставил себя отвлечься от мыслей о Валентине и вернулся к текущим делам. Во-первых, дождаться здесь Диввиса. Отношения с ним и дальше будут очень непростыми. Но Хиссун знал, что все грядущие успехи его царствования в значительной степени определятся тем, как ему удастся поладить с этим честолюбивым и завистливым человеком. Вероятно, предоставить ему широкие полномочия, заставить всех генералов этой войны ясно понять, что единственным начальником для него является корональ. Но при этом непрерывно и строго контролировать все его действия. Если это вообще возможно.

Хиссун быстро чертил на карте линии. Одна армия, под командованием Диввиса, направится на запад, до Кинтора или даже Мазадона, чтобы закрепить порядок, восстановленный там понтификом, и будет попутно продолжать пополняться. Оттуда она свернет на юг и встанет кордоном вдоль верхней границы провинции метаморфов. Вторая армия – его армия – пойдет из Ни-мойи по берегам Стейча и запечатает восточную границу Пьюрифайна. А потом давить, как клещами, с двух сторон, пока не удастся изловить мятежников.