Женщина развернула его к себе.

— Не смей, — отрезала она. — Не смей сдаваться.

Он моргнул, поражённый напряжённостью её голоса. Стоило Генри открыть рот, чтобы поспорить, как она перебила:

— У неё будет выбор, мы оба это знаем, но, что бы ни случилось, она не повторит этой судьбы, — Диана указала на тело. — Она будет юной, но не глупой.

У Генри ушло пару мгновений, чтобы придумать достойный аргумент. Он знал, что цепляется за пустые надежды.

— Совет никогда этого не разрешит.

— Я уже спросила их. Поскольку время ограничено, они дали мне свое позволение.

Он сжал челюсть.

— Ты спросила, не посоветовавшись со мной?

— Потому что я и так знала ответ. Я не могу тебя потерять. Мы не можем тебя потерять. Мы одно целое и без тебя… Пожалуйста, Генри. Дай мне шанс.

Генри прикрыл глаза. С согласием Совета у него не оставалось выбора. Он попытался представить, как будет выглядеть девушка, но при каждой попытке перед его глазами представало другое лицо.

— Я не смогу её полюбить.

— Ты и не обязан, — Диана поцеловала его в щёку. — Но мне кажется, что полюбишь.

— С чего бы это?

— Потому что я тебя знаю и помню свои прошлые ошибки. Больше они не повторятся.

Он вздохнул, и с каждой секундой, пока он глядел в эти умоляющие глаза, его решимость рушилась. Осталось всего-то двадцать лет; он сможет подождать, если это смягчит ее боль. «И на этот раз», — размышлял Генри, ещё раз взглянув на тело на кровати, — «Я тоже не допущу повторения прошлых ошибок».

— Я буду скучать по тебе, — сказал он, и Диана расслабилась. — Но она будет последней. Если девушка не пройдёт испытаний, я выхожу из игры.

— Хорошо, — сказала она, сжав его руку. — Спасибо, Генри.

Он кивнул, и Диана пошла к выходу. Подойдя к двери, она тоже оглянулась на тело, и в этот момент Генри поклялся себе, что такое больше никогда не повторится. Неважно, чем всё закончится — успехом или поражением, — но следующая девушка обязательно выживет.

— Ты не виновата, — вырвалось прежде, чем он смог сдержаться. — То, что произошло… Я позволил этому случиться. Ты не должна себя винить.

Она замерла в дверном проёме и одарила его грустной улыбкой.

— Должна.

Генри не успел сказать ни слова, как Диана ушла.

Кейт

Кэтрин Винтерс родилась солнечным сентябрьским утром всего за пару недель до осеннего равноденствия. И как только до него дошли вести о её рождении, Генри на несколько лет вернулся в Подземный мир, пытаясь спрятаться от мысли, что её смерть будет также на его совести.

Пока Диана жила в роли смертной, растя дочь, Совет держался неподалёку, наблюдая за Кейт, как если бы она была их спасительницей. И хотя по его просьбе они никогда не заговаривали о ней с ним, до него всё равно доносились обрывки разговоров о её успехах. О том, как прошли роды, о первом дне в школе, о жизни Дианы среди смертных, которая притворялась одной из них. Даже держась вдалеке, он знал, что они счастливы. Диана заметно ожила, и Генри был безмерно рад за неё.

Но как бы его ни радовало то, что она смогла оставить душевные терзания из-за Персефоны в прошлом и двигаться дальше, он не мог забыть того, что рано или поздно он отнимет у неё это счастье. И чем больше Диана привязывалась к дочери, тем чаще он задумывался об этом и тем сильнее умолял Диану оставить эту затею. Позволить её дочери жить так, как та захочет, самой выбирать судьбу. Но на все его доводы Диана настойчиво повторяла, что у Кейт будет выбор и она сама захочет остаться с ним, а если даже откажется, то её никто не станет принуждать.

Но Генри знал, как всё будет. Даже если Кейт, достигнув совершеннолетия, воспротивится, Совет найдёт способ впутать её в это. А сама мысль, что Кейт повторит участь сестры, вызывала у Генри тошноту. Но жребий брошен, её судьба предрешена. Кейт станет двенадцатой.

— Ты должен с ней познакомиться, — заявил Джеймс в один из вечеров, когда Генри сидел в своём кабинете и у его ног дремал Цербер.

Генри вскинул бровь и пронзил его взглядом.

— А ты должен держаться подальше от моей территории.

Джеймс пожал плечами.

— Всё равно это скоро будут мои владения, так какая разница?

— Неужели?

— Ну как бы да. Если только ты не думаешь, что в этот раз затея увенчается успехом.

Генри молчал. Он надеялся, в этот раз получится, но глубоко в душе, куда он боялся заглядывать, он понимал, что нет. Они сделали всё, что было в их силах, чтобы защитить Бетани. Он не представлял, что ещё можно предпринять, чтобы уберечь Кейт.

— Зачем ты здесь, Джеймс?

— Хотел убедиться, что ты воспользуешься шансом, которого не было у меня, — сказал он, засунув руки в карманы. — Даже если с Кейт что-то случится, она классная и стоит того, чтобы узнать её получше. А ты будешь идиотом, если продолжишь её избегать.

Генри сощурил глаза.

— Как ты смеешь так со мной разговариавть?

— Как ты смеешь ставить крест на Кейт, даже не дав ей шанс? — Джеймс выпрямился во весь свой рост. — Она сильнее, чем ты думаешь, и если у неё получится, как думаешь, что она почувствует, когда узнает, что большую часть её жизни ты не верил в её успех, думал, что она умрёт, а потому даже не пытался с ней поговорить?

— Вряд ли её это как-то заденет, — холодно ответил Генри. — Учитывая, что Диана растит её как простую смертную.

— Когда-нибудь она узнает правду. Мы надорвём задницы, но не оставим её одну ни на секунду — даже Арес согласился помочь. Но ты уклоняешься, потому что слишком труслив.

— Я не трус, — Генри встал, впиваясь подушечками пальцев в жёсткое дерево стола. — Я видел, как одиннадцать девушек погибли из-за меня, и смерть каждой разрывала мне сердце. Я не хочу, чтобы