он вернул камеру обратно Диане. — Но, боюсь, у меня есть дела. Было приятно с вами познакомиться. С днём рождения, Кейт! Желаю, чтобы таких дней у тебя была целая вечность впереди.

Кейт вновь хихикнула и послала ему воздушный поцелуй. Диана тоже рассмеялась, снова крепко обняв дочь. Генри ушёл. Он не ожидал этого. Он не ожидал, что уйти от неё будет самым сложным решением в его жизни. Но он знал, что если покинет её сейчас, то сможет сделать так, чтобы больше никогда в жизни ему этого делать не пришлось.

Когда он вернулся в Подземный мир, на столе его ждала посылка. Заинтригованный, он развернул переливающуюся фиолетовую упаковку и поморщил нос. Кто мог прислать ему такое?

Но как только он увидел, что там внутри, все вопросы об отправителе пропали сами собой. В лавандовую папиросную бумагу была завёрнута чёрно-белая фотография Дианы и Кейт, где они держали пирожные и вместе смеялись в Центральном парке Нью-Йорка. Диана вставила фотографию в рамку, и теперь она переливалась в свете свечей, почти готовое отражение. Не хватало только Генри.

Он уже давно не делал отражений — изображений, которые были скорее фантазией, чем реальностью. Но для него разницы не было. В этом отражении он видел своё будущее, ту жизнь, которая у него когда-нибудь будет, если он приложит достаточно усилий. Если защитит Кейт. Если, когда придёт время, у неё будут причины выбрать его.

Он убрал отражение в карман и сделал глубокий вдох. Пока это время не настанет, ему ещё нужно кое-что сделать.

* * *

— Куда мы идём? — опасливо спросил Джеймс, пока Генри вёл его через тронный зал. Они вместе вошли в смежную комнату, и несмотря на то, что последнюю тысячу лет Генри старался избегать его любой ценой, он протянул Джеймсу руку.

— Доверься мне.

Джеймс внимательно смотрел на него. Генри понимал причины его сомнений, но потихоньку уже терял терпение.

— Если бы я собирался сделать с тобой что-то ужасное, то сделал бы это сотни лет назад, — заверил Генри. — Ну же. Я не буду ждать весь день.

По крайней мере, Джеймс принял его руку, и в следующий момент Генри перенёс их через пространство между дворцовым залом и местом, куда он хотел их привести. В таких перемещениях мало чего приятного, особенно когда приходится брать с собой кого-то и преодолевать настолько огромные расстояния, но, по крайней мере, Джеймсу хватило ума не сопротивляться.

Когда Генри открыл глаза, они оказались посреди замка одиннадцатого века. Для него это был самый обычный непримечательный замок, но у Джеймса тут же упала челюсть.

— Это что?.. — спросил он, не в силах договорить. Генри помедлил с ответом.

— Я понимаю, что мы уже не так дружны, как были когда-то, и боюсь, что слишком много всего произошло между нами, чтобы когда-нибудь вернуться к прежней лёгкости и непринуждённости. Но мы всё ещё семья, и… — он сделал паузу. — Это было жестоко с моей стороны препятствовать тебе, независимо от прошлых обстоятельств. Каждый заслуживает счастья, даже если обрести его удаётся только после смерти. Я не могу обещать, что между всё наладится, но я постараюсь обеспечить тебе возможность приходить сюда, когда захочешь.

Джеймс уставился на него, потеряв дар речи. Генри поморщился. Он терпеть не мог, когда на него так смотрели. Будто это так шокирует, что он может совершать добрые поступки.

— Иди. Я буду ждать здесь, когда ты закончишь.

— Я не могу… — Джеймс растерялся и, без всякого предупреждения, заключил Генри в объятия. — Спасибо.

Вот уже много веков никто из его семьи не прикасался к нему так, и Генри неловко похлопал Джеймса по спине.

— Не за что. А теперь иди, пока я не передумал.

Отпустив его, Джеймс заулыбался как-мальчишка и побежал по коридору, ведомый собственным даром, который всегда указывал ему верный путь. Чисто из любопытства — или, возможно, из желания доказать самому себе, что в Подземном мире тоже можно быть счастливым, — Генри последовал за ним.

Джеймс ворвался в зал, залитый солнцем, и хотя такого не могло быть на самом деле, но посреди комнаты, прямо из каменного пола росло дерево. Генри остановился в дверях, глядя, как Джеймс подходит к темноволосой девушке, сидящей на нижней ветке. Она грызла яблоко и тихо о чём-то разговаривала с женщиной, которая была так похожа на неё, что у Генри не возникло никаких сомнений в их родстве. Как только девушка заметила Джеймса, её лицо просияло.

— Джеймс? — её горящие глаза распахнулись. Она спрыгнула с ветки, обхватила Джеймса руками и громко чмокнула его в губы, ни капельки не стесняясь. — Давно пора. Ты хоть представляешь, как давно я тебя тут жду?

— Так, — выдохнул он, глядя на неё так, словно никогда не видел никого прекраснее. Было что-то в грустное в том, как он произнёс её имя. Что-то, напомнившее Генри его самого. Порой непросто заметить, что не только ты один страдаешь в этой жизни.

Джеймс закружил её в воздухе, сжав так сильно, что она не смогла бы вырваться, даже если бы попыталась. Они ещё долго не могли оторваться друг от друга, шепча какие-то слова, которые Генри не мог расслышать. Он отвёл взгляд. Он был всё отдал, чтобы иметь то же самое. Буквально всё.

Наконец, они разлепились, и Так посмотрела на него сияющими глазами. Несомненно, она обожала его.

— Это моя мама, — представила она. — Мама, это Джеймс. Парень, о котором я тебе рассказывала.

Джеймс поприветствовал женщину, будто они были давними друзьями, и тоже заключил её в объятья.

— У вас замечательная дочь. Так — самая удивительная девушка, которую я когда-либо встречал.

— Да, я знаю, — смеясь, ответила женщина. — И судя по тому, что она рассказывала мне о тебе, ты тоже ничего так.

Они втроём беседовали ещё некоторое время. А затем Джеймс достал что-то из своего кармана.

— Я хранил его для тебя, — сказал он, протягивая Так подвеску — Подумал, что ты бы хотела его вернуть.

Дрожащими руками она забрала ожерелье.

— Ты хранил его для меня всё это время?

— Конечно, — его уши порозовели. — Всё