– В другой раз. – Рыцарь быстро пошел к выходу. Перед ним расступались, провожая обретшего королевство короля завистливыми взглядами. Проходя мимо Канервы, Арчибальд кивнул на трон: – С Богом.

И вышел.

Лорд Мельсон двинулся вперед, преодолевая внутреннюю дрожь. Его узнали, по залу пронесся гул приветствий.

– Кто там, кто еще? – кашляя, крикнул Лу недовольно.

– Это лорд Мельсон, – наклонившись к самому уху короля, доложил паж с чернильницей. – Начальник городской стражи.

– А, Канерва! – Король приподнялся в кресле, вглядываясь в толпу придворных. – Стража, взять его!

* * *

Солнце безжалостно заливало город светом и жаром. Людей на улицах было не меньше обычного, хотя даже помои в канавах высыхали. Дома посерели от пыли. Пыль была везде: на мостовой, на подоконниках, на одежде, на лицах; в ярких солнечных лучах она блестела; город словно оделся в серый мех с искрой – весьма не по погоде – либо был посыпан мелкой металлической крошкой, как бывает в верстаке ювелира, что работает по серебру.

Немолодой уже рыцарь вел в поводу вороного коня и гнедую лошадь, с седла которой свисали два узла. Также рыцарь вел под руку девушку в простой косынке.

– Утрите же слезы, Жанна, хватит плакать. Сейчас мы найдем какой-нибудь трактир, пообедаем, а то я не ел, кажется, больше суток. Корка хлеба от Бенды обедом считаться не может. Кстати, вы давно живете в этом городе? Имя «Бенда» вам знакомо?

Девушка, утирая слезы косынкой, свела брови к переносице:

– Это он или она?

– Оно.

– Я серьезно. – Она улыбнулась.

– Я тоже. Это... Как же это называется?.. То ли гермафродит, то ли андрогин. Бенда – бесполое.

– Нет, тогда вряд ли. – Девушка покачала головой. – Я знавала когда-то только Бенду – сына булочника. Того булочника, которого несколько лет назад зарезали в собственной спальне вместе с женой. Они недалеко отсюда жили, и мы с Анастасией ходили к ним за медовыми крендельками, тетушка их очень любила...

– Сомневаюсь, что это тот, кто меня интересует. Сын булочника? Бенда – колдун и лекарь.

– Точно, да, колдун. – Жанна показала вперед, туда, где открывалась в конце улицы площадь: – Во-он там был их дом, около рынка.

– А вот наш трактир. – Арчибальд задержался перед небрежно нарисованной вывеской, изображающей две скрещенные сосиски в миске.

Жанна остановилась, заглянула рыцарю в лицо:

– Все же почему вы забрали меня от тетушки? Уж извините простую девушку, но судя по вашему виду, вы совсем небогаты. Что вы собирались делать со мной?

– А вы почему пошли?

Жанна опустила глаза.

– Я сама хотела бежать из дому. Наняться куда-нибудь служанкой, чтобы только не оставаться там. Да все не могла решиться. А тут вы... такой сердитый, такой решительный...

Арчибальд невольно улыбнулся:

– Забудьте обо всем как о дурном сне. Сначала, когда я узнал, что мне придется сюда вернуться, я хотел сходить на кладбище, убедиться, что Анастасию похоронили в освященной земле. Все-таки... я мог не допустить...

– Ох, оставьте, энц рыцарь! Раз Господь...

– Подождите. Что там хотел Господь, он мне не сказал, а я все же мог остановить того ублюдка. И я счел себя обязанным поспособствовать участи бедняжки если не в этом, то хоть в том мире. А кто, кроме вас, рассуждал я, показал бы мне дорогу? Но позже, выходя из дворца, я подумал, что, быть может, вам не помешает небольшое приданое...

– Немедленно замолчите, энц рыцарь! – Девушка вспыхнула, как маков цвет, и веснушки на ее порозовевших щеках стали почти белыми.

– Мадонна, вы все время меня перебиваете. – Арчибальд вынул из-за пояса свернутый лист пергамента. – Это непочтительно по отношению к королю пусть даже совсем небольшого и бедного королевства, которое кое-кто называет дырой.

Жанна с недоверием и даже опаской посмотрела на рыцаря. Тот показал ей бумагу:

– Вы читать умеете? Посмотрите.

Девушка наклонилась, вглядываясь. Арчибальд продолжил:

– Выходя из дворца, я понял, что обладаю баснословной суммой денег...

Оглянувшись на лошадей, Жанна повернулась к рыцарю:

– Я ничего у вас не возьму. Если вы сумели накопить те деньги, что указаны здесь, то только ценой ужасающих лишений. И если у вас что-то осталось, то, поверьте, с моей стороны было бы...

– Вы не знаете главного, милая девушка. Я выкупил свое королевство за тридцать пять марок. Оно оказалось никому, кроме меня, ненужным. И эта сумма, эти три миллиона, теперь мои. Ни я, ни, поверьте, моя страна не обеднеют оттого, что часть денег я подарю вам. Сто тысяч марок – и вам не придется больше никогда работать, отпадет нужда наниматься в чужой дом...

– Замолчите же! – Жанна перевела дух. – Даже сто марок для девушки вроде меня – огромное приданое.

– Примите хотя бы тысячу! – взмолился рыцарь.

Девушка опять оглянулась, взяла Арчибальда под руку:

– Уйдемте отсюда, не стоит говорить на улице о таких деньгах. Нет-нет, не просите!

Рыцарь пошел к дверям под вывеской, взялся за кольцо:

– Вернемся к теме после обеда. Я надеюсь доказать вам...

– Ох нет, стойте, энц рыцарь, не входите туда! – вдруг закричала Жанна, разглядев вывеску. – Умоляю, пойдемте в другой трактир, дальше к рынку...

– Не волнуйтесь, милая Жанна, вы под моей защитой. – Рыцарь потянул дверь, ступил внутрь, отпустив поводья. – Эй, хозяин, примите моих лошадей и подайте нам...

– Здесь же стражники! – простонала девушка.

После улицы, где яркий солнечный свет резал глаза, в трактире была беззвездная ночь. Из ее мрака, пахнущего жарким с бобами и кислым прошлогодним вином, вынырнула фигура в заляпанном жиром фартуке. Красивое когда-то лицо оплыло, щеки свисали, сальные волосы веревками лежали на плечах, из-за фартука по обе стороны выползало пузо. Хозяин был в одной рубахе, под которой болталась то ли юбка, то ли набедренная повязка, не прикрывающая волосатых коленей. В распахнутом вороте рубахи кучерявилась черная поросль. Выразительные глаза уставились поверх плеча рыцаря на улицу, хозяин заорал:

– Как ты посмела прийти сюда, маленькая сука?! Из-за тебя мой брат чуть не лишился яиц! Да я тебя сейчас на этом самом столе-э-э-ргх-э...

Его зычный голос перешел в жирное бульканье: Арчибальд железной рукой сжал крикуну горло.

– Еще одно непочтительное слово этой даме – и ты станешь евнухом. Обед на двоих и овса лошадям. Да поторопись, мешок сала. – Рыцарь оттолкнул хозяина.

Глаза постепенно привыкали к полутьме. Дверь за ним закрылась. Жанна осталась на улице. Рыцарь вынул из привешенного к поясу мешка горсть золота и кинул на ближайший стол. Монеты раскатились со звоном. Одна упала на пол, кто-то за соседним столом приподнялся, чтобы посмотреть, куда именно. Хозяин, потирая шею, отступил к дверям на кухню, крикнул: