– Если все было так плохо, почему он сразу не взял с собой брата?

Джейми удивленно воззрился на меня.

– Саксоночка, Кесайя ведь глухой!

Как рассказал наш беглец, брат потерял слух из-за травмы лет этак в пять. Поэтому говорить он умел, но ничего не слышал, кроме совсем уж громких звуков. Он не мог разобрать ни чужих шагов, ни шороха листьев – а значит, не сумел бы охотиться или удрать от погони.

– Они с братом понимают друг друга. Когда мы заползли в сарай, я остался караулить внизу, а парень пошел на чердак. Я ни звука не услышал, но уже через минуту они оба стояли рядом со мной, а братец протирал заспанные глаза. Я и не знал сперва, что они близнецы, и, увидев их двоих, жутко удивился.

– Интересно, почему тогда Кесайя не захватил штаны, – вспомнила я еще одну странность.

Джейми расхохотался.

– Я спросил. Оказывается, он снял их прошлой ночью, оставил на сеновале, а там окотилась кошка. Он решил ее не тревожить.

Я тоже рассмеялась, хотя при воспоминании о синюшно-бледных ногах с фиолетовым отливом по спине бежали мурашки.

– Славный парнишка. А с ботинками что?

– У него их и не было.

Мы к тому времени спустились с холма. Лошади медленно кружили возле Джейми, пока он раздавал указания и прощался. Затем Роджер с чуточку озабоченным видом свистнул сквозь зубы и, махнув шляпой, тронул коня каблуками. Сперва он зачем-то обернулся и лишь потом стал смотреть на дорогу.

– Сомневался, поедут ли за ним, – пояснил Джейми и пожал плечами. – А, ладно, справится.

– Конечно, – заверила я, вспоминая минувшую ночь.

– Рад, что ты так думаешь, саксоночка. Ну, поехали.

Он прищелкнул языком и развернул коня.

– Если ты в нем сомневаешься, зачем его отправил? – спросила я, пока мы пробирались сквозь рощицу перед невидимой пока фермой. – Почему бы просто не разбить лагерь? Люди подождали бы, когда ты вернешься.

– Тогда он ничему не научился бы, потому что я не даю ему шанса. С другой стороны… – Джейми замолк и оглянулся. – С другой стороны, я не хочу, чтобы все узнали о Бердсли и их пропавшем слуге. Ведь Джосайю видели в лагере. Если у тебя сбежал работник, а поблизости вдруг объявился похожий на него парень, – легко сложить два и два, правда?

Он свернул, и я проехала за ним между двумя тонкими соснами. На коре и иголках крохотными алмазами сверкала роса, и ледяные капельки сыпались мне на плечи, заставляя ежиться от холода.

– Если этот самый Бердсли не дряхлый старик или калека, он присоединится к нашему отряду, – возразила я. – И кто-нибудь обязательно упомянет при нем о ночном госте.

Джейми покачал головой.

– Скажут, и что? Ну, видели они какого-то парня, тот вскоре сбежал.

– Кенни Линдси знает, что ты привел их двоих обратно.

– Да. Я и взял с него слово молчать.

Кенни тоже из тюрьмы Ардсмур, он без колебаний и вопросов выполнит любой приказ Джейми.

– И кстати… – продолжил он, умело объезжая большой валун, – Бердсли вовсе не старик. По словам Джосайи, тот торгует с индейцами, возит разные товары в деревни чероки. Не знаю, правда, дома ли он. Если да…

Джейми снова закашлялся, потому что холодный воздух жег легкие.

– Еще один повод отослать людей, – хрипло договорил он. – Вернемся мы, скорее всего, только завтра. К тому времени они заведут в Браунсвилле новых знакомых, напьются и забудут про парня. Так что вряд ли кто ляпнет о нем при Бердсли. А если кто и сболтнет, мы к тому времени будем уже далеко и Бердсли не сможет отправиться на поиски мальчишек.

Значит, Джейми рассчитывает, что Бердсли проявит гостеприимство и предложит нам остаться на ночь. Слушая его кашель, я твердо решила вечером сесть ему на живот и, нравится или нет, хорошенько обмазать камфорой.

Мы выехали из деревьев, и я скептически уставилась на дом впереди. Он оказался меньше, чем я думала, обветшалый, со сломанными ступеньками, провисшим крыльцом и полуосыпавшейся черепицей. Впрочем, мне доводилось ночевать и в менее приятных местах.

Дверь в покосившийся сарай болталась на ветру. Ферма выглядела совершенно пустой, только дымок вился из трубы.

То, что я сказала Джейми, было правдой, хоть я и выразилась не совсем точно. Он честный и законопослушный – но уважает лишь те законы, что ему по душе. Любые королевские указы ему безразличны. А вот за неписаные законы он готов умереть.

И все же хотя горцы, обожавшие набеги, иначе относились к частной собственности, от моего внимания не ускользнул тот факт, что Джейми рассчитывает на ужин и ночлег под кровом человека, чье имущество, пусть и живое, он украл. В контрактах на службу он не видел ничего дурного и обычно уважал их условия. Разве только в действие вступал иной закон – милосердия или присяги лэрду, уж не знаю.

– Почему ты решил помочь Джосайе? – спросила я прямо, пока мы пробирались через кукурузное поле перед домом. Сухие стебли хрустели под копытами, и лед поблескивал на мертвых листьях.

Джейми снял шляпу, положил ее на седло и стал завязывать волосы, чтобы принять более приличествующий вид.

– Ну, я сказал, если он в своем намерении тверд, так тому и быть. Но раз он хочет попасть в Ридж – с братом ли, без брата, – от клейма надо избавиться, потому что могут поползти слухи, которые рано или поздно дойдут до Бердсли.

Он выдохнул, выпуская белое облачко пара.

– Парень ни секунды не раздумывал, хотя наверняка помнил, как было больно, когда ему ставили клеймо. Вот что я скажу, саксоночка: многие способны на отчаянный поступок из любви или храбрости… но мало кто готов повторить его снова.

Джейми отвернулся, не дожидаясь ответа, и въехал во двор, распугивая голубей. В седле он сидел прямо, расправив широкие плечи. Плащ скрывал шрамы, щедро усеивающие спину.

Вот, значит, в чем дело… «Как в воде лицо – к лицу, так сердце человека – к человеку»[45]. Именно мужество Джейми почитал превыше всего.

* * *

На крыльце, сердито нахохлившись, сидели цыплята. Они заворчали, сверкая на нас глазами, но потеснились лишь на пару шагов, не желая покидать солнечное местечко. Ступеньки были сломаны, во дворе валялись обструганные доски и гвозди, словно кто-то собирался их починить, да никак не находил времени. Не находил причем уже давно – гвозди успели проржаветь, а доски разбухли и покорежились от дождей.

– Эй! Внутри! – крикнул Джейми, останавливаясь в центре двора. Так в горах было принято: прежде чем проявлять гостеприимство, незваных гостей предпочитали держать под прицелом, пока не выяснят их намерения.

Из этих соображений я пристроилась позади Джейми, но юбки расправила, чтобы было видно: я женщина и потому не представляю опасности.