— А зачем? Я думал, вы дома останетесь.

Эйлин разозлил его тон.

— Да, мы собирались посидеть дома, но я передумала. Пойдем всей семьей в ресторан.

— У меня другие планы!

— Мы втроем поужинаем в ресторане, а потом занимайся своими планами, сколько тебе угодно.

— Родители Сесилии пригласили меня поесть у них перед вечеринкой.

— Вот позвони ей и предупреди, что вы встретитесь попозже.

— Ладно, как скажешь.

Коннелл, надувшись, ушел к себе, а Эйлин крикнула Эду, чтобы принял душ. Она выложила для него пиджак, рубашку, галстук и отглаженные брюки. Надела вечернее платье и расстегнула молнию на чехле с норковой шубой.

На улице шел снег. Выезд из гаража машине Эйлин перекрывал стоящий перед домом «каприс». Эд шагнул к дверце со стороны водителя. Эйлин схватила его за руку.

— Коннелл, у тебя ключ от машины с собой?

— Ну да.

— Ты поведешь. Мы с папой устали.

Эду ни в коем случае нельзя садиться за руль в такую погоду. У нее и при идеальных условиях чуть сердечный приступ не случался, когда он вел машину. Однажды, выезжая задним ходом на дорогу, он задел каменную стену и своротил зеркальце, да еще во всю длину машины осталась уродливая полоса ободранной краски. В другой раз чуть не задавил старушку на переходе возле церкви — Эйлин в последнюю секунду закричала и вцепилась в него изо всех сил. Она все пыталась придумать, как бы потактичней забрать у него машину. Ужасно не хотелось, чтобы Эд именно от нее узнал, что эта часть его жизни закончилась. Невозможно просто спрятать его ключи или вовсе продать машину, однако и позволять ему водить опасно. Он может кого-нибудь насмерть угробить или сам разбиться. Что-то придется делать, и притом в ближайшее время.

Коннелл сел на водительское место, Эд рядом с ним, Эйлин — на заднее сиденье. Эд так долго возился с ремнем безопасности, что Коннелл, потеряв терпение, сам его пристегнул. Потом обернулся к матери:

— Куда едем?

— Удиви нас. Отвези куда-нибудь, где сам любишь бывать.

— Где я люблю, там тебе не понравится. Разные закусочные, пиццерия «Уно»... Один раз я был в «Хард-рок-кафе». Еще «У Эда Дебевика». Ты бы точно не оценила!

— Ладно, поезжай вперед, а я тебе скажу, где повернуть.

Она и не знала, что снег идет так густо. И гололед в придачу. Коннелл вел очень осторожно, вцепившись в руль обеими руками. Один раз машину занесло, он проехал юзом и остановился почти вплотную к живой изгороди, растущей вдоль каменной стены.

— Давайте лучше не рисковать, — попросил Коннелл. — Рестораны и около дома есть — «Тэп-Хаус», «Таверна»...

— Ничего, ничего, едем дальше.

— «Чахлый Дик» еще...

— Мы едем в центр, — твердо ответила Эйлин.

— Пристегнись, пожалуйста.

Эйлин поймала взгляд Коннелла в зеркальце заднего вида:

— На дорогу смотри!

Когда Коннелл отвернулся, она застегнула ремень.

Проехав еще квартал черепашьим шагом, Коннелл снова потерял управление. Машина заскользила по льду и впечаталась в припаркованный у обочины «БМВ».

Ремень безопасности врезался в ребра. Эйлин расстегнула пряжку. Выброс адреналина подействовал как хороший разряд тока.

— Все целы?

Эда основательно тряхнуло, однако он не был ранен. И Коннелл тоже. И сама Эйлин — ни царапинки.

Выбравшись наружу, она увидела, что заднюю часть «БМВ» смяло в лепешку, так же как и нос «каприса».

— Жопа, жопа, жопа! — повторял Коннелл.

— Прекрати выражаться! — одернула Эйлин и тут же сказала: — Ох ты, черт! Действительно, жопа.

Она осторожно обошла вокруг машины. Крыло с пассажирской стороны вдавило внутрь. Рама погнулась в месте стыка с дверцей. Эд, весь дрожа, пытался нашарить ручку.

— Вот не надо было мне садиться за руль, — вздохнул Коннелл.

— Эд! — крикнула Эйлин, качая головой, чтобы он понял. — Она не откроется! Коннелл, как ты думаешь, ехать еще можно?

— Вряд ли, — отозвался Коннелл. — Помяло здорово.

Правое переднее колесо скособочилось — машина словно припала на одно колено. Коннелл почесал за ухом:

— Не пойму, отчего колесо так погнулось. Я же тихо ехал!

— Наверное, починить уже нельзя, как ты думаешь? Машина-то старая.

— Да, наверное.

— Иди в тот дом, расскажи, что случилось, и попроси позвонить в полицию.

Дом, на который она указывала, стоял в стороне от дороги, на невысоком холме, и больше походил на роскошный особняк.

Эйлин, забравшись на водительское сиденье, потянулась к бардачку через колени Эда — он все это время бил себя по голове с мрачной решимостью монаха, занятого умерщвлением плоти. Эйлин вытащила конверт, который годами лежал нетронутый в машине, с надписью рукой прежнего Эда: «Документы на машину и страховка». Трудно представить, что человек с таким летящим почерком теперь еле-еле выводит слова крупными печатными буквами.

Коннелл с бумагами поднялся по каменной лестнице к дому, а Эйлин завела мотор. Свет уцелевшей фары выхватывал из темноты снежинки и отражался от блестящих боков изувеченного «БМВ». Эйлин включила печку на полную мощность. Эд потянулся выключить — должно быть, бессознательно, по привычке. Невозможно же до такой степени ничего не соображать, правда? Эйлин шлепнула его по руке и снова усилила обогрев.

Эйлин с сыном стояли в снегу, дожидаясь, когда приедет эвакуатор. Эд сидел в машине.

— Вот несчастье, — сказал Коннелл. — Сколько денег сейчас вылетит...

Эйлин без конца спорила с Эдом, считая, что страховать от аварии старую машину — десять лет уже — это пустая трата денег, но Эд настоял на своем.

— Да может, не так уж и много. Для таких случаев и существует страховка.

— Мам, прости.

— Мы все живы, это главное. А машину можно другую купить.

Или не покупать, подумала она, скрывая улыбку.

— А что, — прошептала едва слышно. — Тоже способ избавиться от автомобиля.

— Что ты говоришь?

— Я говорю, тоже способ встретить Новый год.

— С Новым годом, — уныло отозвался Коннелл.

— С Новым годом!

Сотрудник Американской ассоциации автомобилистов предложил отвезти их домой, прежде чем забирать машину. Эйлин сидела на коленях у Эда, Коннелл — между ними и водителем.

Когда подъехали к дому, Коннелл спросил водителя, не подбросит ли тот его до станции.

Эйлин изумилась:

— Ты все-таки собираешься на эту свою вечеринку?