против нас. Но профильные лаборатории уже вовсю работают над созданием новых видов химического и биологического оружия против корхов, ибо до тех пор, пока Червоточина не закрыта, наша цивилизация в опасности.

— И тут вам потребовались мы, засечники, верно? — сообразив, к чему он клонит, поинтересовался я.

— Да, Ратибор Игоревич, вы угадали: нашим ученым вдруг потребовался миллион проб с Той Стороны, а вы знаете тот мир в разы лучше нас.

— Это ведь не все, что ТЕБЕ надо, верно? — внезапно спросила Бестия и немигающим взглядом уставилась на сына.

Тот не стал запираться, развел руками и снова посмотрел на меня:

— Верно: несмотря на то, что мы с Фанем сражаемся против общего врага, каждый из нас думает о благе своей империи. В данный момент Россия находится в небольшом плюсе — даже в период разногласий вы, засечники, сотрудничали с нами, а не с Поднебесной. И свои наработки вы, вне всякого сомнения, рано или поздно предложите мне, а не Блистательному. Он это понимает не хуже меня, поэтому наверняка попробует наложить лапу на все, что сможет. А может он многое. В лучшем случае — купить ваших ученых. В худшем — взять штурмом вашу Базу и свалить это на корхов.

Я мысленно усмехнулся и принялся излагать свою идею, как следует доработанную Шаховой и Долгорукой:

— Государь, мы это понимали еще до первых переговоров в Абакане. Но решили не поднимать вопрос эвакуации общины в Большой Мир до тех пор, пока не поспособствуем возвращению армии к старой Стене.

Император как-то странно прищурился и счел необходимым потешить мое эго:

— Вы скромничаете: если бы не план, химия и героизм боевого крыла вашей общины, то военная машина корхов уже вовсю перемалывала бы наши армии, уничтожала мирное население и превращала в пустыню захваченные города! Впрочем, вы правы: рассказы о том, что может быть сделано, и уже полученный результат — далеко не одно и то же. Поэтому согласен с вашей логикой и хочу задать вот какой вопрос: как вы себе представляете процесс эвакуации?

Я вывесил над коммуникатором голограмму нужной сетевой странички и увеличил картинку до предела:

— Стандартный свободноплавающий тепловой прогулочный аэростат. Грузоподъемность — три-четыре человека. Скорость полета — пятнадцать-двадцать километров в час. В свернутом виде поместится в грузовую бляху. С наполнением справится любой воздушник, с поддержкой в воздухе — даже слабенький огневик. Вся проблема — в направлении ветра, но и она не так серьезна, как кажется на первый взгляд…

— Остроумно, однако… — заявил он, не став дослушивать мой монолог, а потом холодно усмехнулся: — Полет этих шаров будет контролироваться со спутников, над Стеной их встретят вертолеты и не подпустят к корзинам ни китайцев, ни кого бы то ни было!

— Мы так и предполагали. Поэтому с вас бляхи, шары и… предложения.

Как для ученых, которые нужны и будут эвакуированы первой партией, так и для всех остальных членов общины…

…Вопросы, так или иначе связанные с эвакуацией первой половины общины, обсуждали порядка двух с половиной часов и вчерне договорились по всем пунктам, кроме гарантий «светлого будущего». Да и то из-за того, что Долгорукий сразу же пообещал подготовить достойные варианты к утру следующего дня. Потом он поинтересовался возможностью размещения на Базе «некоторого количества» военнослужащих спецподразделений России, согласился с тем, что решение по этому поводу должен принимать не я, и… вместо того, чтобы вернуться к вопросу о «миллионе проб» с Той Стороны, заговорил о грядущем подведении итогов операции «Гнев». Причем явно не просто так:

— Ратибор Игоревич, двенадцатого числа, то есть, в понедельник, мы с Лю Фанем планируем провести церемонию награждения героев операции «Гнев». Мероприятие это чисто политическое и готовится с очень большим размахом — приглашения отправлены главам всех значимых государств планеты и, в большинстве своем, уже приняты. Подготовительные работы идут полным ходом, но на этапе подбора наиболее отличившихся личностей обнаружилась неожиданная проблема. Для того, чтобы вы ее как следует оценили, начну издалека: по утверждению моих советников, практически весь личный состав группировки, задействованной в операции, связывает ее успех с действиями «спецгруппы» засечников под командованием некоего Баламута. Что интересно, большинство легенд о ваших подвигах правдивы, ибо их распространяют рейдеры-ветераны со старой Стены, сталкивавшиеся с вами на самом деле. Они же поддерживают своим авторитетом рассказы Крапивы, Чегета, Краба и других спасенных вами военнослужащих, крайне внимательно анализируют все случаи вашего появления в том или ином форте, проводят параллели и делают выводы. Как правило, довольно точные. К примеру, связали ваше появление в «Михайловском», работы саперов, готовивших к вылету планеры, и уничтожение обелисков, соответственно, утверждают, что без вашей помощи и помощи общины засечников никакой операции «Гнев» не было бы!

— Представляю, как бесится генералитет… — хохотнула Долгорукая.

— Со страшной силой! — подтвердил самодержец. — Один из особо инициативных генералов, кстати, уже вылетевший со службы, попробовал завернуть наградные листы, поданные на вашу компанию начальниками трех гарнизонов, и вызвал самый настоящий бунт: начальники фортов обеих Стен завалили рапортами все вышестоящее начальство, начиная с командира отдельного корпуса пограничной стражи и заканчивая министром обороны, а рейдеры-ветераны начали отказываться от наград!

Я потерял дар речи, а Долгорукий и не думал замолкать:

— Еще один инициативный болван — первый заместитель командующего Забайкальским военным округом — приказал провести целое расследование, но, как ни старался, не смог обвинить вас в распространении секретной информации. Но сам факт тщательного изучения записей вашего пребывания в фортах не остался незамеченным и вызвал усиление брожений.

— Надеюсь, арестовывать рейдеров-ветеранов никто не додумался? — желчно поинтересовалась Даша.

— Собирались… — вздохнул Император. — До тех пор, пока не получили по шапкам. А мне пришлось гасить бунт простым, но действенным способом — на время понижать уровень доступа к наградным вкладкам ваших личных идентификаторов и опосредованно привлекать к ним внимание начальников фортов.

— …небось, и орденов добавил, верно? — на всякий случай уточнила она.

— Да, добавил. Но честно заслуженных! — твердо сказал он, дождался согласного кивка и повернулся ко мне: — Ратибор Игоревич, я помню о наших договоренностях, но с восемнадцатого мая к Стене не выходил ни один засечник, кроме вас, вашей матушки, Алмаза и Тёмы; о ваших подвигах, совершенных этим летом, ходят легенды; а ваше отсутствие на награждении может спровоцировать рейдеров-ветеранов на какую-нибудь глупость вроде прилюдного отказа от наград. Теоретически я могу еще раз наградить вас вроде как по закрытому списку, а на церемонии сообщить, что ваша группа выполняет сверхсекретное задание, но этот вариант мне не нравится сразу по нескольким причинам. Первая и самая главная прозвучит крайне неприятно,