– Этого я не знаю.

Я встал и сходил на кухню, где на столе уже стояла тарелка со свежеприготовленными бутербродами. Ломти хлеба, на мой взгляд, были несколько толстоваты, но для Витьки – в самый раз.

– Спасибо, – сказал я и с тарелкой в руках вернулся в комнату.

– Ты знаешь, – я еще не успел поставить тарелку на стол, а Витька уже схватил с нее бутерброд, – я вчера был в ГОСТЫКе.

– Зачем ты туда ходил? – удивился я.

– Сам не знаю, – пожал плечами Витька. – Наверное, просто хотел убедиться в том, что такое место существует в реальности.

– Ну и как?

– Действительно, есть такая контора. Я навел справки среди знакомых, и мне объяснили: дочернее предприятие британской компании «Вирджин». Чем она занимается в России, никто представления не имеет. Однако представители компании регулярно делают значительные взносы в различные фонды, открытые Московской мэрией, поэтому с вопросами «Что?» да «Как?» к ним никто не пристает. В сам особнячок в переулке возле Маросейки меня на этот раз даже на порог не пустили. И не помогли никакие ссылки на мадам Лин и Агамемнона. Когда же я заявил, что я к Одиссею, так меня и вовсе подняли на смех. Между прочим, на вахте там сейчас не старичок в очках, а трое здоровенных парней в камуфляже.

– Одиссей сказал, что свяжется с нами, когда будет нужно, – напомнил я.

– Да? – Витька возмущенно всплеснул руками. – И сколько еще ждать?

– Ты же говоришь, что пока еще ничего не решил с работой, – напомнил я.

– Зато у меня созрели новые вопросы, которые я хотел бы задать Одиссею.

– Не думаю, что он согласится дать тебе расширенное интервью.

– Почему?

– Потому что солтеки уже сказали нам все, что хотели. Или могли сказать.

Витька задумался.

– Ты считаешь, что они не имели права ставить нас в известность о грозящей нам бездне вечности? – спросил он, подливая чаю в свою чашку.

– Этого я не знаю, – покачал головой я. – И не берусь об этом судить. Но чем больше я думаю о нашем с ними разговоре, тем сильнее склоняюсь к мнению, что это было сделано неслучайно. Им ведь вовсе не обязательно было сообщать нам о грядущей катастрофе. Более того, то, что нам стало известно, может негативно сказаться на наших дальнейших взаимоотношениях, на которые, если верить словам Агамемнона, солтеки рассчитывают. У меня складывается мнение, что, сообщив нам определенную информацию, Одиссей с Агамемноном ждут каких-то ответных действий с нашей стороны.

– Мне тоже так кажется, – кивнул Витька. – Поэтому-то я и уселся смотреть эти «Секретные материалы», думая, что не зря Агамемнон упомянул о них в разговоре. Да только, похоже, пустое это занятие. – Нажав кнопку на пульте, Витька выключил телевизор. – И что ты предлагаешь?

– Давай исходить из того, что мы еще не минули той точки, после которой начались необратимые изменения бездны вечности, – предложил я.

– Хорошо, – на удивление легко согласился Витька. – Пусть будет так.

– А это значит, что у нас еще есть шанс предотвратить грядущую катастрофу.

– Вот это вряд ли, – усмехнувшись, с сомнением покачал головой Витька. – Если даже у пришельцев из будущего ничего не получилось…

– Я же сказал: давай просто представим себе, что мы можем это сделать.

– Ну хорошо. – Витька сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что воспринимает то, что я сейчас говорю, только как игру. – Мы можем это сделать.

– Итак, – продолжил я, – мы используем три допущения. Первое: бездна вечности появилась в результате ошибки, допущенной одним-единственным человеком. Второе: этот человек живет в одно с нами время. И наконец, третье: остановив его, мы можем обратить вспять процесс гибели будущего.

– Не слишком ли много допущений? – спросил Витька, придав лицу преувеличенно серьезное выражение.

– Не так уж и много, если вспомнить, что мы рискуем делать выводы, основываясь по большей части на собственной выдумке.

– Хорошо, продолжай, – благосклонно кивнул Витька.

– Мы не знаем, как найти нужного нам человека, – беспомощно развел руками я.

– Верно, не знаем, – согласился Витька. – И что из этого следует?

– Из этого следует то, что каждого из ныне живущих следует рассматривать как потенциальный детонатор, способный привести в действие механизм, который уничтожит мироздание.

– Небольшая поправка, – поднял руку Витька. – Этот детонатор, кем бы он ни был, уже сработал. Процесс уничтожения будущего уже запущен.

– Он запущен для соотечественников Одиссея и Агамемнона, но не для нас.

– Но в будущем все это уже произошло, а следовательно…

– Черт возьми, Витька! – Возмущенный непонятливостью своего приятеля, я всплеснул руками. – Свое будущее мы создаем сегодня и сейчас! И то, каким оно будет и будет ли вообще, зависит не от Одиссея с Агамемноном, а от нас самих! От каждого из нас!

Витька замер с кружкой чаю в руке, которую он так и не донес до рта.

– А знаешь, Анатоль, возможно, ты и прав, – глубокомысленно изрек он спустя пару минут и взял с тарелки бутерброд с сыром. – Значит, все, что нам остается для спасения мира, – это только оповестить человечество о грозящей опасности. Каждый человек должен проникнуться возложенной на него высокой ответственностью и не совершать более дурных поступков. – Рассмеявшись, Витька едва не подавился куском хлеба. – Никогда еще мне не доводилось слышать более глупого плана спасения человечества, – произнес он, откашлявшись.

– Тем не менее мы независимо друг от друга пришли к одному и тому же выводу.

– Ты что, серьезно? – удивленно посмотрел на меня Витька.

– Абсолютно, – заверил его я.

– Ты полагаешь, что мы можем изменить будущее?

– Я считаю, что мы должны хотя бы попытаться сделать это.

– Каким образом? Ты думаешь, нас выпустят на телевидение с бредовыми рассказами о гостях из будущего и бездне вечности, разверзшейся на расстоянии двух с половиной тысяч лет от настоящего момента?.. Впрочем, возможно, что и выпустят. Только вместе с кучкой других идиотов, которые в унисон с нами будут рассказывать, как их похищали инопланетяне и о встречах со своей покойной пра-прабабушкой.

– Ты и сам любишь поговорить о подобном, – заметил я.

– Только в своем кругу, – решительным взмахом руки отмел все возможные упреки и обвинения Витька.

– Нам нужно донести до людей мысль о том, что мы все в ответе за будущее, которое создаем. А каким образом это будет сделано, не имеет значения.

Витька приподнял бровь и хмыкнул. Что это должно было означать, я, признаться, не понял.

– У тебя, как я понимаю, уже есть какой-то план действий? – спросил он.