Единственным светлым пятном оставался телефонный разговор с Лили и Лайамом. Оба были счастливы.

Руль завибрировал под ладонями Кевина, но он ловил гораздо больший кайф, ныряя вместе с Молли с утеса.

Девяносто пять…

А тот день, когда она опрокинула каноэ?

Девяносто шесть…

Или когда он лез на дерево за Марми?

Девяносто семь…

Или лукавые искорки в ее глазах?

А когда они занимались любовью… С ума можно сойти!

Вот это был кайф! Самые потрясающие минуты в его жизни.

Но теперь радость оставила его. Кевин испытывал куда более острые ощущения, катаясь с Молли на велосипедах по дорожкам лагеря, чем сейчас, когда на спидометре «феррариспайдера» было девяносто восемь.

Спина стала мокрой от пота. Если шина сейчас лопнет, он никогда больше не увидит Молли. Не успеет сказать, что она была права с самого начала. И он действительно боялся.

Вернее, трусил.

Потому что влюбился в нее.

Когда он осознал это, все сразу встало на свои места.

Кевин снял ногу с педали и бессильно откинулся на сиденье, как от сильного удара в грудь.

Лили пыталась объяснить ему, и Джейн Боннер тоже, но он не желал ничего слушать. В глубине души он считал, что как личность не сумеет оправдать ожиданий родных и друзей, поэтому и пытаться не стоит. Это не означает, что он готов провести остаток дней, мучаясь от приобретенных в детстве комплексов.

Кевин перестроился в правый ряд. Впервые за все это время он ощущал некое умиротворение. Молли любит его, и он теперь понимал, что это означает. И представлял, что должен сделать.

Только на этот раз все будет по правилам.

Через полчаса он позвонил в дверь Кэйлбоу. Открыл Эндрю, в джинсах и оранжевой майке.

— Кевин! Хочешь поплавать со мной?

— Прости, дружище, не сегодня, — покачал головой Кевин, протискиваясь в дом. — Мне нужно поговорить с твоими мамой и папой.

— Не знаю, где папа, но мама у себя в кабинете.

— Спасибо.

Он взъерошил волосы Эндрю и прошел через весь дом к кабинету. Дверь была открыта, но он все равно постучал.

— Фэб!

Она повернулась и взглянула на него.

— Прости, что врываюсь, но мне нужно с тобой поговорить.

— Вот как?

Она устроилась поудобнее и вытянула свои изумительные ноги танцовщицы кабаре, более длинные, чем у Молли, но далеко не такие соблазнительные. Сегодня на Фэб были белые шорты и розовые пластиковые шлепки, разрисованные фиолетовыми динозаврами. Но несмотря на это, она выглядела грознее самого Господа Бога.

— Это насчет Молли.

Ему показалось, что в ее глазах промелькнуло подозрение.

— А что насчет Молли?

Он ступил в комнату, ожидая приглашения сесть, однако Фэб молчала. Похоже, разговор будет нелегким, но он не станет ходить вокруг да около.

— Я хочу жениться на ней. И прошу твоего благословения.

Вместо предвкушаемой улыбки последовал сухой вопрос:

— С чего это вдруг?

— Потому что я люблю ее и хочу стать частью ее жизни.

— Понятно.

Черт, Фэб, должно быть, здорово играет в покер! Лицо абсолютно бесстрастное, ничего не выражающее. Может, она ничего не знает о чувствах Молли? С той станется защищать его всеми силами, скрывая от сестры свое истинное отношение к мужу.

— Она тоже меня любит.

Похоже, это объявление не произвело ни малейшего впечатления на Фэб. Кевин попытался снова:

— Уверен, что она будет счастлива, услышав мое признание.

— О, разумеется. По крайней мере сначала.

Температура в комнате упала градусов на десять.

— О чем это ты?

Фэб поднялась с видом куда более жестким, чем подобает человеку в пластиковых сандалетах с фиолетовыми динозаврами.

— Ты знаешь, как мы относимся к Молли.

— Знаю. Именно потому и пришел.

— Ей нужен муж, для которого она всегда будет на первом месте.

— И она получит такого мужа.

— Похоже, барс слишком быстро меняет свои пятна.

Он не стал притворяться, будто не понимает, о чем идет речь.

— Признаюсь, я не сразу осознал, что жизнь заключается не только в футболе, но Молли открыла мне целый мир.

Гримаска холодного скептицизма на лице Фэб не сулила Кевину ничего хорошего.

— А как насчет будущего? Все знают о твоей одержимости командой. Как-то ты сказал Дэну, что, когда перестанешь играть, перейдешь тренером, и он решил, что ты мечтаешь со временем пробиться в руководство. Твои намерения с тех пор не изменились?

Черта с два он станет врать!

— Никому не запрещается строить планы на будущее.

— Верно, — кивнула Фэб. — Давай говорить прямо: тебе нужна Молли или «Старз»?

Кевин замер от неожиданности.

— Надеюсь, ты не имеешь в виду того, о чем я думаю.

— Женитьба на родственнице владелицы команды — верный способ обеспечить себе местечко в администрации.

Холод, медленно крадущийся по телу, проник до самых костей.

— Я упомянул, что пришел за твоим благословением. Но это еще не значит, что я в нем нуждаюсь.

Кевин шагнул к порогу, но саркастический смех Фэб догнал его и ударил как хлыстом.

— Если еще раз подойдешь к ней, можешь распрощаться с командой.

Кевин повернулся, не веря собственным ушам.

— Я не шучу, Кевин, — бросила она, отчетливо выговаривая каждое слово. — Моей сестре и без того досталось, и я не позволю использовать ее для осуществления твоих заветных планов. Держись подальше от Молли. Либо она — либо «Старз». И то и другое тебе не получить.

"Дафна пребывала в ужасном настроении. И не могла отрешиться от мрачных мыслей, даже когда пекла свои любимые овсяные пирожные с клубникой. Они неотступно преследовали ее, когда она болтала с Мышонком Мерфи, недавно переселившимся в лес. Груда блестящих новеньких монет, звеневших в розовом рюкзачке, тоже не радовала ее. Ей хотелось побежать к Мелиссе, чтобы хоть немного развеселиться. Но Мелисса собиралась в Париж с новым другом. Жабой Лео.

Дафна не находила себе места, потому что тосковала по Бенни. Иногда он ужасно ее злил, но все же оставался лучшим другом. А теперь дружбе конец. Дафна любила Бенни, однако Бенни не любил ее.

Дафна шмыгнула носом и вытерла глаза тканым ремнем от электрогитары. Занятия Бенни начинались сегодня, и он так развлекался, что даже не вспоминал о ней. Он думал лишь о том, как бы поскорее пересечь линию ворот с мячом в руках, как бы набрать побольше очков, и о тех девушках-крольчишках, которые вечно торчат у ворот в мини-юбочках и коротких топиках без бретелек и пытаются завлечь его иностранными словечками, пухленькими губками и пышными сиськами. Девушках, которые не понимают, каков он на самом деле, которым нужны только его слава и деньги… Которые совсем не знают, как он любит кошек и вовсе не ненавидит пуделей, хоть и делает вид, и обожает спать, прижав ее к себе…"