— Я не шучу,—серьезно сказал он. — Ты должен освободиться от нее.

— Я... не могу, — выдохнул Эльминстер, глядя в темные глаза Саэреде, когда она с триумфом поднялась над ним как какая-то гигантская змея, обвивающаяся вокруг него большими сжимающимися кольцами.

— И никогда не сможешь, — торжествующе выдохнула она. Ее холодные губы были в нескольких дюймах от его. Он чувствовал леденящий холод ее дыхания на своем лице, когда она промурлыкала:

— С силами Избранного и всей мощью, которую Карсус оставил здесь, мне нипочем даже такой, как он.

Она подняла голову, чтобы бросить на Азута вызывающий взгляд, и сжала одну гигантскую руку из твердого тумана вокруг горла Эла. Другие щупальца тумана поднялись вокруг них ограждающим частоколом, колыхаясь и хлеща по брошенным и разбитым каменным плитам. Последний принц Аталантара изо всех сил пытался дышать в ее объятиях, настолько задушенный, что не мог ни говорить, ни кричать, когда призрачная волшебница неторопливо превратила самый верхний завиток своих туманов в пышный и очень твердый человеческий торс, осанистый и смертоносный. На тонких пальцах выросли ногти, похожие на длинные когти, и когда они стали такими же длинными, как рука Саэреде, она почти с любовью потянулась к его рту.

На тонких пальцах выросли ногти, похожие на длинные когти, и когда они стали такими же длинными, как рука Сэраэде, она почти с любовью потянулась к его рту.

— Только вот отрежем язык, полагаю, — сказала она вслух, —  чтобы предотвратить любые неприятные... Ах, но подожди немного, Саэреде, ты хочешь, чтобы он сказал тебе несколько вещей, прежде чем замолчит… Хмммм…

Острые, как бритва, когти пролетели всего в нескольких дюймах от плотно сжатого горла Эльминстера, чтобы вонзиться в первую попавшуюся обнаженную плоть. Сделав глубокие порезы на шее придушенного мага, она стряхнула его кровь каплями, которые попали в ее кружащийся туман, и торжествующе подняла свои запачканные когти к солнечному свету.

— Ах, я снова жива, —  прошипела Сэраэде, — жива и невредима! Я дышу, я чувствую!

Она поднесла эту руку ко рту, прикусила костяшки пальцев и протянула руку к мрачно наблюдающему аватару Азута, чтобы он увидел льющуюся кровь. — Я истекаю кровью! Я живу!

Затем темные глаза расширились в неверии, она закричала, покачнулась и уставилась вниз, на скользкий от крови, дымящийся кончик меча, который только что пронзил ее грудь сзади.

— Некоторые люди живут намного дольше, чем следовало бы, — вкрадчиво произнес Илбрин Старим, державший рукоять, злорадно глядя в глаза мага, все еще застывшего в объятиях Саэреде. —  Ты не согласен, Эльминстер?

* * * * *

Дверь широко распахнулась, со скрипом и грохотом ударив об обшитую тяжелыми панелями стену. Прошли годы с тех пор, как высокая, широкоплечая женщина, которая сейчас стояла в дверях, носила доспехи, которые она так ненавидела. Ее глаза сверкали от тревоги и гнева, когда она стояла, впиваясь взглядом в комнату, а наполовину обнаженный длинный меч на ее бедре блестел. Она выглядела как воин. Иногда Раунтлавону хотелось быть красивее, сильнее и лет на десять старше. Он бы многое отдал за то, чтобы такая великолепная женщина улыбнулась ему. Прямо сейчас она делала что угодно, только не улыбалась. Она смотрела на него сверху вниз, как будто нашла гадюку в своем ночном горшке — и его единственным утешением было то, что он был не единственным магом, катающимся по полу под ее недовольным взглядом. Его учитель, грубоватый, сардоничный эльф Айриклаунаван задыхался на прекрасном плетеном ковре на расстоянии вытянутой руки.

— Айрик, клянусь всеми богами, — прорычала леди-лорд Нуресса. — Что здесь случилось?

— Мое заклинание дальнего видения пошло наперекосяк, — огрызнулся эльф в ответ. — Если бы не этот парень, здесь все книги были бы сейчас в огне, и мы бы лили воду и бегали с ведрами, спасая свои жизни!

Лицо Раунтлавона вспыхнуло, когда леди-лорд сделала шаг вперед и посмотрела на него сверху вниз с довольно добрым выражением.

— Я... это пустяк, великая леди, — пробормотал он, заикаясь.

— Мастер Раунтлавон, — мягко сказала она, — ученик никогда не должен противоречить своему наставнику магии... и не должен умалять суждения любого из Четырех Лордов Замка.

Раунтлавон покраснел, сравнявшись цветом со своей темно-бордовой мантией, и произнес бессмертные слова:

— Выпр...выпр...э-э-э...эммм...я, а...

— Да, да, мальчик, блестяще объяснил, как обычно, — пренебрежительно сказал Айриклаунаван, приподнимаясь на локтях. — Теперь соберись и огляди комнату: что-нибудь не так? Что-то сломано? Тлеет? Горит? Вперед, вперед!

Раунтлавон с готовностью вскочил, но больше сосредоточил свое внимание на том, что говорили двое из Четырех Лордов Замка. Все они были жизнерадостными и успешными искателями приключений менее десяти лет назад, и никто не знал, какие дикие и захватывающие вещи они могут сказать. Ну, на этот раз ничего о спаривании драконов.

— Так объясни мне, Айрик, — произнесла леди-лорд своим голосом «И-откуда-у-меня-столько-терпения», — почему твое заклинание дальнего видения взорвалось. Это одни из тех чар, которые тебе просто лучше не пробовать? Или, может быть, тебя отвлекла какая-нибудь юная эльфийская служанка, замеченная во время слежки?

— Несса, — прорычал эльф, поднявшись и яростно уставившись на нее одним глазом. Раунтлавон всегда восхищался тем, как он мог выглядеть таким проворным, элегантным и молодым и в то же время быть более грубым, чем любой дварф. — Это серьезно. Для всех нас, повсюду на Фаэруне. Перестань на минутку разыгрывать из себя чванливую сучку-воительницу и послушай. На этот раз.

Раунтлавон замер, втянув голову в плечи, задаваясь вопросом, переживал ли кто-то всю ярость великой леди Нурессы — и насколько быстро и жестоко она заметит его и выкинет из комнаты. Оказалось, очень и с железным спокойствием.

— Мастер Раунтлавон, — спокойно сказала она, —  теперь ты можешь оставить нас. Закрой дверь, когда будешь уходить.

— Ученик Раунтлавон, — так же спокойно сказал его учитель, — моя воля в том, чтобы ты остался с нами.

Раунтлавон сглотнул, глубоко вздохнул и повернулся к ним лицом, едва осмеливаясь поднять глаза.

—  Я... я не нашел ничего плохого в этом конце комнаты, — объявил он. Его голос был выше и несколько более неуверенным, чем ему хотелось бы.

— Должен ли я изучить вторую половину сейчас... или позже?

— Пусть будет сейчас, Раунтлавон, —