Бабушка принесла большой медный чайник с водой, набранной в долине. Поставив его на землю, она сказала: «Муж составил завещание. Он велел похоронить его под самым старым надгробием». Слово «завещание» она произнесла с особой торжественностью.

Как будто желая опередить других, двое ее сыновей тут же сдвинули стоявшее на возвышении старое надгробие и стали копать. Яма получилась глубокой. Урна глухо стукнулась о дно.

Нет в смерти никакого смысла – пусть даже твой пепел возвращается к предкам. Жизнь, о которой уже ничего не помнишь.

Надгробие встало на место.

«Ну что, пора прощаться».

Бабка поливала из чайника крошечное надгробие. Тлели благовония, но под ярким солнцем дым не отбрасывал тени. Цветы тоже поникли.

Люди закрыли глаза и молитвенно сложили ладони. Я смотрел на желтые лица. Вдруг они исчезли.

Дед жил, а потом умер.

Правая рука напряглась, словно я сжал пружину. Кости захрустели. В руке – маленькая урна.

Жизнь деда не удалась. Он женился по настоянию родителей. В деревне его будут помнить. Так говорили на обратном пути. Слушать все это было тошно. Печалился о нем только я.

Деда лишился только я – те, кто остался дома, огорчались, но в то же время с любопытством заглядывали в будущее.

Глухо ударился о землю персик и скатился к моим ногам. Обратный путь проходил у подножия Персиковой горы.

Дед умер, когда мне было 16 лет. А написал я все это спустя два года, в 1916 году. Сейчас я переписал рассказ, немного поправив его. Когда тебе 51 год, переписывать то, что написал в восемнадцать, весьма поучительно. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что ты пока еще жив.

Дед умер 24 мая. Однако действие рассказа перенесено на июль. Это вроде бы понятно по ходу действия.

Как я уже писал в «Дневнике рукописей» (издательство «Синтёся»), часть рукописи пришла в ветхость и была утеряна. Между словами «От прогоревших дров исходил жар» и «Пойдемте-ка к могиле» были еще две странички из моего юношеского дневника. Но я не стал восстанавливать их.

Перед «Собиранием праха» я написал вещь под названием «Письмо в родную деревню». Там я обращаюсь к деревне деда на «ты», как если бы она была живым существом. Эта вещь представляет собой письмо юноши из интернатского общежития. Так, пустяковина – ребячьи эмоции. Приведу то место, которое имеет отношение к рассказу.

«…Хотя молился о тебе с таким жаром, на днях узнал о том, что дедов дом, его усадьба – проданы. Еще раньше ты наверняка видела, как торговец забирает сундук и шкаф из сарая. После того, как мы разлучились с тобой, мой дом стал дешевым постоялым двором для всякого сброда. Слышала ты и о том, что еще позже хозяйка умерла от ревматизма, и тогда дом превратили в кутузку. Вещи из сарая разворовали, кладбищенский холм подрыли со всех сторон и стали подбираться к Персиковой горе. Близится третья годовщина смерти деда. В алтаре Будды с поминальными табличками предков мыши устроили туалет».

Шляпа

Стояло лето. Бутоны лотосов в пруду Синобадзу, что в токийском парке Уэно, раскрывались по утрам с приятным потрескиванием.

Это случилось вечером на невысоком мостике, переброшенном через пруд. С мостика было принято любоваться луной. Люди, пришедшие вкусить вечерней прохлады, облепили его перила. Их головы были похожи на бусинки четок. Дул южный ветер.

В городе не колышутся даже легкие занавески у входа в лавку, где торгуют льдом. Здесь же по воде идет рябь, которая делает отражение луны похожим на рыбку с золотыми плавниками. Но ветерок так слаб, что ему не приподнять тяжелые листья лотоса.

Среди посетителей парка есть завсегдатаи, которые хорошо знают путь ветра. Они быстро переходят мост, перелезают через металлические перила и устраиваются на кромке моста, скинув сандалии и подложив их под себя. Потом снимают шляпы и кладут их на колени или же рядом с собой.

К югу от пруда вспыхивают огни рекламы:

«ХОТАН»

ЛЕКАРСТВО ЖИЗНИ «УЦУ»

ЗУБНАЯ ПАСТА «ЛАЙОН»

Отдыхающие, на вид люди рабочие, беседуют.

– Буквы у «Хотан» самые большие. Сразу видно, что это старая компания и дела у них идут хорошо.

– Там, где реклама, у них, наверное, самый главный магазин.

– В последнее время даже у «Хотан» дела пошли хуже.

– И все же лекарства у них самые лучшие.

– Да ну?

– Говорю тебе. А у «Дзинтана» лекарства продаются только потому, что они самые раскрученные.

– Черт! – крикнул парень. Он лежал неподалеку от беседующих. Вцепившись пальцами в край моста, он смотрел в воду. Его соломенная шляпа качалась на воде.

Все захихикали. Неудачник покраснел и хотел было убежать, но тут услышал повелительный окрик: «Эй, парень, постой!» Обладатель голоса схватил парня за рукав.

– Почему ты не хочешь достать шляпу? Это же так легко!

Парень сначала вздрогнул от такого предложения, но потом оглядел худощавого мужчину и выдавил из себя жалкую улыбку:

– Да ну ее. Я лучше новую куплю.

– Почему это? – неожиданно резко спросил тот.

– Почему-почему… Старая она уже, в прошлом году купил. Пора и поменять. Эта к тому же промокнет, от воды солома вся искорежится.

– Поэтому и нужно достать ее побыстрее, пока она воды не напилась.

– Да если б я и захотел – как ты ее достанешь? Пускай плывет.

– Не достать, говоришь? Да ты схватись за настил, тогда ногами запросто шляпу и достанешь.

Мужчина отставил свою задницу в сторону пруда, пытаясь изобразить, как он намеревается достать шляпу.

– А я тебя за руку придержу.

Увидев его в такой престранной позе, люди засмеялись. Кое-кто из гулявших приблизился к месту действия. Поднялся настоящий галдеж.

– Эй, парень, давай-ка побережливее, доставай поскорей свою шляпу!

– Правильно! Пруд такой большой, а шляпа такая маленькая. Зачем киске золотой, зачем пруду твоя шляпа? Доставай!

Оказавшись окруженным людьми со всех сторон, парень озлился.

– Незачем мне ее доставать!

– А ты сначала попробуй. Если размокла, отдашь нищему.

– Лучше бы она сразу нищему на голову угодила!

В хохочущей толпе только худышка сохранял серьезность:

– Если вы только болтать будете, шляпа уплывет. – Схватившись одной рукой за перила, он вытянул другую над водой.

– И вот этой самой рукой…

– Ну что, доставать? – спросил парень с таким видом, как будто эта шляпа принадлежала вовсе не ему.

– Доставай!

Парень снял сандалии:

– Держи меня за руку.

Вот этого-то как раз никто и не ожидал. От удивления смешки разом смолкли.

Парень схватился правой рукой за руку худощавого и, уцепившись другой за край настила, соскользнул ногами вниз по опоре моста. Ноги его коснулись