А проволока, как выяснилось, была не самым надежным крепежом Герметикона.

— Красотища!!

— Ложись!

Первую батарею сорвало во время третьего залпа. Ящик полетел куда-то вбок, а затем, продолжая стрелять огнем, — вниз.

— Ипать меня через колено, — прошептал позеленевший Олли.

Оставалась надежда, что остальные батареи удержатся, но щедрый Чира наделил их слишком большой мощностью. Следующий ящик свалился на балкончик и пальнул в сторону застывшего Мерсы… Красным… Красным огненным шаром, все увеличивающимся в размерах… Приближающимся к замершему алхимику…

— Пора, — хладнокровно произнес ставший вдруг сосредоточенным Бедокур, резво оттаскивая Мерсу с линии огня. Захлопнул дверь, молниеносно сдвинул тяжелый засов, а в следующий миг железную преграду тряхнуло сгустком огня.

— Всякую вечеринку следует заканчивать вовремя.

Бедокур выдавил улыбку, но Олли прекрасно слышал, что привычное и ритмичное «бах-бах-бах» сменило деловитое «бум-бум-бум», а то и просто «бу-у-ум!», когда в плохо сделанных батареях разом взрывался весь заряд.

— Не думаю, что мы встретим кого-нибудь до самого низа, — продолжил разглагольствовать Чира, начиная спускаться по винтовой лестнице. Потерявшего всякую ориентацию алхимика он тащил за руку. — А там я приметил черный ход, так что полиция…

Последние слова потонули в оглушительном грохоте.

— Фейерверк устраивал Мерса? — поинтересовалась Лилиан, внимательно наблюдая за полетом «анданийского колеса».

— Да, — коротко подтвердил Помпилио. — И Бедокур.

— Передай мое восхищение.

— Обязательно.

Мощный взрыв не только подбросил «колесо» высоко вверх, но и придал серьезный боковой импульс, и теперь оно, продолжая крутиться и разбрасывать снопы искр, по плавной дуге летело к водам Банира.

— Прекрасный и великолепно реализованный замысел, — несколько нервно произнес Фредерик.

— Мерса — замечательный алхимик, — бесстрастно ответил Помпилио, а в следующий момент «анданийское колесо» с шумом врезалось в воду. Шагах в пятидесяти от яхты.

— Ты умеешь окружать себя талантливыми людьми, — улыбнулась адира дер Саандер.

Помпилио улыбнулся в ответ и, положа ладонь на руку сидящей рядом Этель, выдал:

— Спасибо.

Заметивший жест Фредерик машинально улыбнулся, а Кажани бросила на Лилиан победоносный взгляд и гордо сообщила:

— Завтра мы улетаем в Линегарт.

— Неужели?

— Столичная публика ждет, а Помпилио любезно предоставил «Амуш» и согласился сопровождать меня.

— Как мило с твоей стороны. — Теперь Лилиан смотрела на адигена.

— Мне нужно развеяться, — ответил тот, глядя на адиру в упор.

— Возможно, у меня все еще рябит в глазах, но мне кажется, маяк перестал работать, — протянул Фредерик. — Он ведь должен мигать?

— Уверен, восстановительные работы не затянутся, — хладнокровно отозвался дер Даген Тур.

Кира рассмеялась. Остальные женщины, поразмыслив, последовали ее примеру.

— Теодор, еще игристого! И почему умолкла музыка?

Члены струнного квартета, рванувшие к шлюпкам при приближении колеса, вернулись к инструментам, и над темной водой вновь зазвучали чарующие звуки «Звездных пьес».

«Не вверх! Бураки, красавцы с искристыми хвостами, не вверх — вниз! Вниз их нужно направить! Прямо на стадо! На ждущее развлечений быдло! И добавить зажигательную смесь, превратив легкий дождь в огненный ливень!»

— Отто.

«Раскаленные капли врезаются в головы людей… Вопли… Паника… Ужас…»

— Отто!

— Что? — Лайерак недоуменно посмотрел на помощника. — Что?

— Ты сделал бы много лучше.

Лишь через пару секунд Отто сообразил, что все это время Сапожник говорил с ним о фейерверке. Сообразил, почувствовал легкую злость: «Нельзя так погружаться в собственные мысли!» — и попытался сорвать ее на Сапожнике.

— Мне не нужна лесть.

— Лесть? С каких это пор ты решил, что я лижу тебе задницу?

Лайерак нахмурился, но уже через мгновение рассмеялся и признал:

— Умыл.

Наваждение спало.

«Носящиеся по площади „спички“… Запах горящей плоти, его ни с чем не спутаешь, ни с чем…»

— Следи за языком.

— Мы оба знаем, что фейерверк был великолепен.

— Финал показался мне взрывным, — пошутил Шо.

— Они слегка облажались, — кивнул Огнедел, имея в виду устроителей мероприятия.

— Вот видишь!

— Но публика ничего не заметила, а это главное. — Лайерак вздохнул. — Они молодцы, Шо, действительно молодцы, а те смеси, что использовались для «дождя», явно уникальны. Будь у меня время, обязательно обсудил бы ее состав с алхимиком.

— За кружечкой пива.

— Или бутылочкой вина.

— Мне нравится идея.

— Пожалуй… — Отто на мгновение задумался. С точки зрения конспирации следовало расстаться с Сапожником и отправиться в убежище, но возбуждение еще не оставило Огнедела, хотелось говорить, обсуждать, спорить, доказывать, писать формулы смесей, которые использовали неизвестные пиротехники… Лайерак знал, что если откажется, то ему всю ночь будет сниться несбывшееся: роскошная акция, ставшая логическим продолжением великолепного фейерверка, невиданное действо, по-настоящему достойное огня. Лайерак знал, не хотел до утра ворочаться без сна, а потому сдался: — Поехали, выпьем чего-нибудь!

Напарники выбрались на пирс — баркас только-только пристал к нему — и направились в ближайшую харчевню. И не увидели, как старый, насквозь просоленный рыбак негромко бросил внуку короткий приказ. Мальчишка кивнул, тоже сошел на берег и неспешно направился следом за бывшими пассажирами.

— Великолепное получилось зрелище, не так ли?

— Именно так, консул, — великолепное. Вы подобрали весьма точное определение.

— Вям!

Дагомаро покосился на усталого саптера — собачке осточертел раут на крыше, хотелось домой, на теплую подстилку, — и неожиданно для себя поинтересовался:

— Вы знаете, какому событию был посвящен фейерверк?

— Какому-то религиозному празднеству, — равнодушно ответил Абедалоф. — Я не силен в культах.

Винчер хотел повести разговор иначе, более тонко, но самодовольная физиономия пыхтящего сигарой Арбедалочика и его визгливая псина заставили консула изменить решение.

— В честь Харельской проповеди Доброго Маркуса.

— Вполне возможно.