— Моя дочь была несколько… опечалена, когда вы не явились на похороны.

— Я послал венок. И даже два.

— И все же…

— Можете на словах передать мои соболезнования, — Мэйнфорд накрыл Тельму пледом.

— Мне кажется, вы не совсем верно оцениваете текущую обстановку… ваш брат…

— Умер. И мать. И отец. И вообще, если разобраться, я ныне круглый сирота, — хоть слезу пускай, право слово. — Но если вы явились, чтобы выразить сочувствие, то не тратьте время зря.

Мужчина усмехнулся.

Как же его зовут-то?

Альфред?

Альвер?

На «А» точно, но имя какое-то скользкое, незапоминающееся. И сам он, невзирая на яркую внешность, умеет оставаться в тени. Мэйнфорд встречался с ним прежде, но вот… где и при каких обстоятельствах?

На свадьбе ли Гаррета?

Или позже? Благотворительный бал? Семейный вечер, когда еще Мэйнфорд давал себе труд являться на эти вечера… что-то кроме?

— Не думаю, что сочувствие будет уместно, — гость перевернул перстень камнем вниз. — Как по мне, Гаррет был ничтожеством, но при этом обладал удивительной харизмой. Он умел воздействовать на людей, а это дорогого стоило… и да, с точки зрения политики он был перспективен, весьма перспективен… мы вложились в него.

— И предлагаете мне возместить вклады?

Мэйнфорд потянул за белесую прядку, но Тельма не шелохнулась.

Сон ее был крепок.

И спокоен.

— В какой-то мере… в какой-то мере… с его стороны было крайне неосмотрительно умирать в столь ответственный момент.

— Он наверняка сожалеет.

Гость усмехнулся. А Мэйнфорда стала утомлять эта словесная дуэль. Этак и до рассвета просидеть можно, не сказав ничего толком.

— Смерть сделала его еще более популярным, нежели прежде. Его рейтинги взмыли до небес. И при грамотном подходе это можно использовать.

— Для вашей дочери?

— И для нее… и для нее… она умная девочка. И мне жаль, что боги не дали мне сына. К сожалению, к женщинам в нашем обществе не относятся всерьез. И сейчас у нас имеется шанс переломить ситуацию. Арейна вошла в Сенат, но и только… ее не выставят, но и не позволят стать Канцлером, поскольку женщина-Канцлер — это несколько… чересчур. Вы не находите?

— Мне вообще плевать.

Мэйнфорд сказал это совершенно искренне.

— Понимаю, вы не видите своего интереса, но… вы сами по себе одиозная личность. Наследник древнего рода, отдавший годы полицейской службе. Людям нравятся подобные истории. И трагедия. Гибель всей семьи. Одиночество. Желание сделать для города еще больше… вы выйдете из тени вашего брата, а заодно уж воспользуетесь его популярностью. Альваро сменится Альваро. При должном старании и поддержке вы одержите победу на выборах.

Он замолчал, опустив взгляд. Он смотрел исключительно на перстень, который вращал на пальце.

Значит, им замена нужна?

— Нет.

— Почему? — удивление было искренним. — Подумайте хорошенько. Не каждый день вам предлагают власть… почти абсолютную… безграничные возможности…

— Сказка для дураков, — Мэйнфорд накрыл ладонью бледные пальцы Тельмы. — Хотите скажу, как оно будет? Вы потеряли одного управляемого дурака, в которого и вправду вложили прилично средств и сил. Вам придется начинать все сначала… а это время. Ваша дочь? Временная фигура. Слишком слабая, чтобы лоббировать ваши интересы.

Дыхание Тельмы изменилось.

И ресницы дрогнули.

Но она не шелохнулась. Притворяется? Пускай, если ей надо.

И Мэйнфорд спокойно продолжил:

— Безграничные возможности… в том, что касается поддержки ваших интересов. Абсолютная власть? Во всем, что с этими интересами не расходится. Вы собираетесь посадить меня на трон, а сами привычно останетесь за ним. Подберете ниточки, чтобы дергать… так вам кажется. Это же не сложно — управлять людьми… скажите, почему вы сами отправились в Третий округ?

— Что?

Легкое удивление.

И недоумение. Недовольство? Он и вправду ожидал, что Мэйнфорд с восторгом примет его предложение? Или скорее готовился к уговорам, которые по сути своей есть не что иное, как торг.

— Третий округ… улицу не назову, но выяснить недолго. Вы были в растерянности, думаю? Элиза Деррингер — все-таки не девчонка с заправки… и не секретарша, которую можно припугнуть.

— Я вас не понимаю.

— Понимаете… прекрасно понимаете… вы торговались с моим братцем, как со мной сейчас. Вам он был нужен. А вы — нужны ему. Все сводилось к условиям. Партнерские отношения? Не для вас. И не с ним. А вот зависимость, рычаги… и тут такая возможность… конечно, если все правильно разыграть. Будь у вас немного времени, но его не было… с Элизы сталось бы объявить о помолвке, которая не входила в ваши планы. Гаррет должен был жениться на вашей дочери. И заодно уж сесть на такой крючок, чтобы и мысли не возникло с вами спорить. Вот вы и оказали услугу. Лично. Я узнавал… та машина… вы взяли первую со стоянки, не подумав, что для Третьего округа авто слишком приметно.

— Вы и вправду больны. Мне говорили, но…

— Слухи о моем сумасшествии вас не отпугнули, — Мэйнфорд осторожно сжал пальцы Тельмы. — Безумный Канцлер? Какая, по сути, ерунда, главное, чтобы дрессированный. А с безумцем в какой-то мере и легче. Современная медицина открывает бездну возможностей. Но давайте вернемся… почему вы сразу не устранили девочку? Пожалели? Сомневаюсь. Скорее уж держали про запас. Вдруг да Гаррету вздумается поиграть в самостоятельность? А тут свидетель… потом и вовсе она стала полезна. Зачем искать нового исполнителя, когда и старый всем хорош? Вы держали на крючке их обоих.

— Пожалуй, нам больше не о чем разговаривать, — гость поднялся.

— Думаю, что не о чем… доказать все одно ничего не выйдет.

— Хоть это вы понимаете…

— Понимаю, — Мэйнфорд встал. — Как и кое-что другое… мир изменился. Скоро и вы это ощутите.

— Вы сейчас о чем?

— Скажем так… о вселенской справедливости. Должна же она где-то существовать.

Во взгляде недавнего родственника промелькнула жалость. Надо же, и вправду полагает, что Мэйнфорд не в себе. Ну да, такие в справедливость не верят. Она лишь на лозунгах предвыборных смотрится хорошо.

Пускай.

Девчонку немного жаль. В ней надобность отпала, и ликвидируют ее не сегодня завтра, если уже не подчистили.

— К слову, — перед открытой дверью гость остановился. — Ваша подруга в трехдневный срок должна пройти медицинское освидетельствование. Увы, правила придумал не я…

— Но вы умеете ими пользоваться. Как и я, — Мэйнфорд вдохнул ледяной воздух. Надо же, снег пошел. Первый снег — еще одно чудо.