Константин присмотрелся и только теперь увидел третью фигуру, чернеющую на фоне дверного проема. Сразу после слов ратника этот человек пошевелился и тяжело ступил вперед. Сомнений не осталось – это был Ярослав.

– А почему ночью? – спросил Константин.

Призрачная надежда на лучшее почти погасла в его душе. Про себя он уже мрачно прикидывал, что если и сможет кого-то утащить с собой на тот свет, то одного, не больше, да и то за счет неожиданности. Ну не мастак он был драться на ножах.

– Не спится, потому и ночью, – коротко отрезал Ярослав, продолжающий медленно спускаться по ступенькам.

Поступь его была неуверенной, будто он только-только начал вставать на ноги после тяжелой болезни. Однако когда один из дружинников захотел поддержать его за локоть, Ярослав с силой вырвал руку и сердито буркнул:

– Сам.

Дойдя до стола, он с видимым облегчением тяжело облокотился на него и столь же осторожно, как и шел, опустился на лавку, молча уставившись на своего врага.

– Несладко тебе пришлось, – заметил Константин, указывая глазами на рубаху, выпячивающуюся от обилия повязок.

– Лучше о себе помысли, – раздраженно ответил тот.

Пауза длилась с минуту, наконец гость соизволил разжать рот.

– Гадаешь, поди, за каким лядом я к тебе явился? – криво усмехнулся он.

Гадать, зачем Ярослав пришел в столь неурочный час, можно было до бесконечности, однако Константин этим заниматься не собирался, резонно рассудив, что ему и так все скажут. Ни к чему ночному гостю хитрить перед беззащитным узником.

Говорить об этом вслух он, правда, не стал, напротив, решил подтвердить:

– И впрямь ума не приложу, к чему это ты вдруг тут появился.

– Проститься пришел, – пояснил его собеседник. – А то худо мне, – честно сознался он. – Сдается, что долго не протяну. Басурманские сабли бьют посильнее рязанских мечей, – не преминул он намекнуть на свои предыдущие раны. – А ты поближе ко мне сесть не хошь? – спросил он, указывая на лавку, стоящую с другой стороны стола.

– А мне и тут хорошо, – спокойно ответил Константин.

– Спужался, – удовлетворенно протянул Ярослав.

– Думай как хочешь, – вновь не стал спорить рязанский князь. – Но, судя по твоим людям, скорее ты меня боишься.

Ярослав с видимым усилием расправил плечи и грозно посмотрел на дружинников, которые продолжали стоять возле ступенек.

– Ну! – рыкнул он грозно, и они нехотя подались к выходу.

– Мы у самой двери будем, – предупредил один из них. – Ежели что, так мигом поспеем.

И непонятно было, кому адресованы эти слова. То ли Константину, чтоб не думал дергаться попусту, то ли самому Ярославу. Впрочем, это не важно.

– Токмо ты ликовать не торопись насчет моей смерти, – предупредил Ярослав, недобро ухмыляясь.

– А я и не думал, – вздохнул Константин.

– Правильно, – одобрил Ярослав. – Потому как тебе на тризне погулять не удастся. Не ведаю уж, когда именно моя душа с телом расстанется, зато точно знаю, что тебе и до завтрашнего утра дожить не суждено.

– Значит, сдохни ты сегодня, а я завтра, – подытожил Константин и уточнил: – Это ты так решил?

– А то кто же, – спокойно откликнулся Ярослав. – Вот перемолвлюсь с тобой словечком напоследок, да и приступят мои вои, помолясь.

– В таком деле молиться… – задумчиво протянул рязанский князь и полюбопытствовал: – Это каким же богам?

– Да не важно, – небрежно отмахнулся Ярослав. – У моего Кулеки один бог в душе – я. Вот как повелю, так он и сделает. Может и вовсе без молитвы тебя порешить.

– А я ведь тебе под Коломной жизнь оставил, – напомнил Константин.

– Ну и дурак, – спокойно ответил Ярослав.

– Знаю, злобствуешь ты на меня за то, что я княжество у тебя отнял, – продолжал Константин. – Что ж, могу обратно вернуть.

– Все грады? – уточнил Ярослав. – И Владимир с Ростовом, и Суздаль с…

– Их не могу, извини, – перебил рязанский князь. – К тому же они никогда твоими и не были. А вот Переяславль отдам.

– Ишь ты, – подивился Ярослав. – А ты скупердяй, оказывается. Речь о твоей жизни идет, а ты одним городом отделаться захотел.

– Ты же знаешь, я свое слово держать привык. То, что обещаю, и впрямь верну, если ты мне дашь свободу. Остальное… – Константин даже не стал договаривать – и без того все понятно.

– Думаешь, будто княжич Святослав сумеет все без тебя удержать? – усмехнулся Ярослав. – Напрасно. Не станет тебя, и все отчины без твоего дарения моими станут.

– А осилишь? – пришел черед усмехаться Константину. – Лучше вспомни, сколько раз я тебя бил.

– Ты бил, а я уцелел, – нашелся его собеседник. – Зато теперь я разок ударю, и с тебя довольно будет.

– Чужими руками, – заметил узник.

– Дружинники мои, стало быть, и руки мои, – возразил ночной гость. – А тебе я лишь одно могу предложить перед смертью. Помолись напоследок, ежели душа просит. Попа, правда, для исповеди не позову. – Он развел руками. – Ни к чему мне лишний видок. Развяжет язык, тогда придется лишний грех на душу Кулеке класть. А то, если хочешь, мне покайся, – предложил он после паузы.

– Нет уж, уволь, – улыбнулся Константин и медленно сдвинул руку чуть ближе к тому месту, где лежал нож.

Он даже почти нащупал его кончиками пальцев, оставалось только выбрать удачный момент. К тому же на ум пришла неплохая идея. Сработает, нет ли – бог весть, но попробовать стоило.

– Ну, как знаешь, – разочарованно произнес Ярослав.

Не то чтобы он жаждал услышать от рязанского князя какие-нибудь сокровенные тайны. Гораздо больше его расстроило иное. Он-то, когда шел сюда, – чего уж перед самим собой скрывать – надеялся увидеть страх на лице человека, приговоренного к смерти, полюбоваться тем, как тот ползает у него в ногах, униженно умоляя сохранить ему жизнь, а что на деле? Да ничего. Рязанец спокойно сидит и даже разговаривает без дрожи в голосе.

Лишь один раз Ярослав слегка оживился, после того как Константин предложил ему Переяславль. Думал – вот оно, началось. Сейчас один за другим отчины возвращать начнет, а там как знать, может, и Рязани своей не пожалеет. Ан нет. Как нищему на паперти, куну метнул и больше ни-ни.

Словом, все не то и не так. Получилось не торжество над поверженным врагом, а черт знает что.

Ярослав тяжело поднялся с лавки и, равнодушно бросив на ходу лаконичное «Прощай», двинулся к выходу. Правда, он успел сделать лишь пару шагов. Третий не получился – узник не дал. Одной рукой закрыв Ярославу рот, он взмахнул перед его носом рукой с зажатым в ней ножом и тут же легонько прислонил холодное лезвие к его спине.

– Передумал я помирать, – сообщил Константин шепотом. – А что ножичек у меня небольшой, так это пустяк. Зато лезвие травленое. Потому и держу плашмя – царапнуть тебя боюсь, ты мне еще живой нужен. Так что имей в виду – твои люди и вбежать не успеют, как ты уже мертвым валяться будешь. Может, я тоже сдохну от рук твоего Кулеки, хотя если крик подниму, то как знать, как знать. Неизвестно еще, будет ли он мстить, когда стражники городовые набегут. Князь-то его все равно окочурился. Но я не кровожадный. Могу и жизнь тебе оставить. Так что выбирай.