Во вторник на Масленой неделе 1526 года произошел неприятный случай: сэр Фрэнсис Брайан потерял глаз на турнире в Гринвиче и впоследствии всегда носил повязку1. Однако более значительным событием стало появление интригующего девиза «Declare je nos» – «Заявлять не смею», – вышитого на великолепном турнирном костюме Генриха VIII из золотой и серебряной парчи; выше надписи помещалось объятое пламенем сердце2. Такие проявления куртуазной любви не были чем-то необычным, но в данном случае казалось, что король и вправду страстно влюблен, может быть впервые в жизни.

Генрих увлекся Анной Болейн, младшей сестрой своей бывшей любовницы, в какой-то момент вернувшейся ко двору королевы. Когда и где началась эта любовная история, неизвестно, но она продолжалась несколько месяцев, прежде чем о ней стало известно широкой публике. Девиз короля на том турнире стал первым свидетельством разгоравшейся страсти. Из недатированного письма Генриха к Анне, отправленного, вероятно, в 1527 году, становится ясно, что король был «пронзен стрелой любви» более чем за год до того. О бурном развитии любовной связи говорят также счета короля за весну 1526 года, когда Генрих заказал у своего ювелира четыре золотые броши: одну – с Венерой и Купидоном, другую – с женщиной, держащей в руке сердце, третью – с мужчиной, лежащим на коленях у дамы, и четвертую – с дамой, держащей корону3. Символика выглядела вполне красноречивой.

Прежние любовницы короля, очевидно, уступали его непреодолимому обаянию с бесстыдной поспешностью, но Анна Болейн повела себя иначе. Скорее из честолюбия, чем из добродетели, она отказалась стать любовницей короля и даже его общепризнанной возлюбленной в куртуазном смысле, чем до предела разожгла пыл Генриха. Великий король, каким он мнил себя, оказался в пикантном, даже унизительном положении, и распаленное воображение еще сильнее подстегивало его страсть.

Как обычно, Генрих проявлял крайнюю осторожность. Он наверняка был знаком с Анной до начала их романа и, вероятно, сблизился с ней, когда охладел к ее сестре. Скорее всего, он посещал Анну в замке Хивер, останавливаясь в соседнем Пенсхерсте. Вполне возможно, что ее возвращение ко двору королевы произошло по его инициативе. Имеются ясные указания на то, что отец Анны, лорд Рочфорд, чье честолюбие почти не сдерживали моральные ограничения, поощрял эту связь: он явно выиграл от связи короля со своей старшей дочерью, а потому вполне мог считать, что уступчивость младшей позволит ему возвратить утраченные придворные должности. Однако Анна не желала, чтобы король воспользовался ею, а потом бросил ее и выдал замуж, как происходило с его прежними любовницами.

Насколько можно судить, многие не понимали, что Генрих нашел в Анне. Один из домашних священников лорда Рочфорда полагал, что она не так красива, как ее сестра или Элизабет Блаунт. Венецианец, видевший младшую Болейн в 1532 году, писал: «Мадам Анну не назовешь одной из красивейших женщин в мире; фигура у нее так себе, лицо смуглое, шея длинная, рот широкий, грудь невысокая, и на самом деле в этой даме нет ничего, кроме интереса к ней короля да еще глаз – черных и прекрасных, которые производят сильное воздействие»4. Другой современник утверждал, что глаза ее «приглашали к разговору»; Анна «хорошо знала, как пользоваться этим», и «такова была сила ее взгляда, что многие мужчины присягали ей на верность»5. Видимо, Анна обладала таким трудно описываемым качеством, как сексуальная привлекательность: мужчин неодолимо тянуло к ней. Вдобавок у нее были стройная, «элегантная» фигура6, грациозная осанка и длинные темные волосы.

Анна знала о своих физических несовершенствах. Джордж Уайетт, написавший в 1590-х годах хвалебные воспоминания об этой женщине, основанные на рассказах ее бывшей придворной дамы Анны Гейнсфорд, и семейных преданиях, утверждал, что у нее имелся рудиментарный шестой ноготь «сбоку от ногтя на одном из пальцев, но совсем маленький, судя по словам видевших ее, [и] обычно скрываемый ею»7. В те времена подобные отклонения от нормы рассматривались верующими людьми как признак внутренней порочности или проявление божественного неудовольствия, а суеверными – как ведьмовская отметина: отсюда и необходимость скрывать изъян. Католики – к примеру, Николас Сандер, который в 1585 году составил выдержанное в негативном духе жизнеописание Анны, – называли ее воплощенной Иезавелью и зарабатывали политический капитал, разнося весть о том, будто на руке у нее шесть пальцев. Однако шестой ноготь являлся не единственным изъяном Анны. Джордж Уайетт писал, что, по слухам, «на теле у нее в некоторых местах имеются небольшие родинки, которые редко встречаются у людей с чистейшим цветом лица», а один француз в 1533 году сообщал, что у Анны есть бородавки и большая опухоль на шее8. Сандер называл эту «особую примету» Анны «крупным жировиком», а Уайетт – выступающим адамовым яблоком.

Самый известный и достоверный портрет Анны Болейн хранится в Национальной портретной галерее: это сделанная неизвестным художником в конце XVI века копия с утраченного оригинала, датированного примерно 1533–1536 годами. Худое лицо с высокими скулами, маленький рот и заостренный подбородок – черты, которые были и у дочери Анны, Елизаветы I. Существует несколько вариантов этого портрета: на одном, из замка Хивер, Анна держит в руке розу, а поверх французского капора тянется металлическая лента. То же самое можно видеть на эмалевой миниатюре, вправленной в перстень, где имеется еще и портрет Елизаветы I (эта вещь датируется примерно 1575 годом и сейчас находится в собрании фонда Чекерс), а также на медали с портретом Анны, отчеканенной в 1534 году и ныне хранящейся в Британском музее.

Рисованное изображение дамы в гейбле работы Гольбейна, находящееся в музее поместья Уэстон-парк, идентифицировали как портрет Анны Болейн только в 1649 году. Черты лица отличаются от тех, которые мы видим на картине из Национальной портретной галереи. Существует несколько более поздних версий этого рисунка, самые интересные – в замке Хивер и Хэтфилд-хаусе. В Королевской коллекции Виндзора имеется еще один рисунок Гольбейна, на котором запечатлена другая дама; он снабжен табличкой с подписью шрифтом XVIII века: «Anna Bollein Queen». Считается, что эти слова скопированы с оригинала Джоном Чиком, который после смерти Гольбейна решил подписать все его рисунки. Чик прибыл ко двору лишь через несколько лет после смерти Анны Болейн и допустил несколько ошибок, идентифицируя изображенных на рисунках людей; более того, волосы у той, кого он изобразил, – желтого цвета. Судя по всему, это некая женщина из семьи Уайетт.

В последние годы утверждается, что две миниатюры работы Лукаса Хоренбоута, на которых запечатлена одна и та же дама (сейчас они находятся в коллекции Бакклю и Королевском музее Онтарио в