раздеть ее догола. Девочка опустила голову, пытаясь не думать о них, но в душе у нее все трепетало и сжималось от страха. Она судорожно вцепилась в бумажный пакет с покупками, стараясь идти по-старушечьи неуклюже, чтобы выглядеть как можно менее привлекательной. Тогда, наверное, они сразу поймут, что для секса она совсем не годится, и, возможно, оставят ее в покое.

Когда девочка почти вплотную подошла к фургончику, Льюк неожиданно громко просигналил, отчего сердце у Шарон ушло в пятки и, чуть не выронив свой пакет, она крепко прижала его к груди. Девочка обернулась, в любую секунду ожидая нападения. Но вместо этого водитель включил мотор и, обдав ее градом мелких камушков, пронесся мимо, а тот, что сидел рядом с ним, дико захохотал, когда машина поравнялась с девочкой. Фургончик снова скрылся из виду.

— Дураки! — громко выкрикнула Шарон им вслед, и страх начал понемногу отпускать ее. Она €ыла очень рада, что эти идиоты, наконец, уехали. В апрельском небе нещадно палило солнце, но не оно было причиной тому, что девочка успела уже изрядно вспотеть. Она остановилась, перевела дух и, раскрыв пакет, осмотрела яйца, только что купленные в магазине. Два из них раскололись, когда она, видимо, слишком сильно прижала пакет к себе. Девочка вынула разбитые яйца, положила их на траву, а затем об нее же вытерла пальцы. Потом перебрала все остальные яйца, чтобы убедиться, что потерь больше нет, и снова зашагала вперед, проклиная свой поход в магазин, который превратился теперь в настоящую пытку.

Спустя несколько минут Шарон приблизилась к тому участку шоссе, где лес вплотную подходил к самой дороге, и волнение ее усилилось. Но другого выхода не было — путь домой лежал только через этот страшный участок. И как раз здесь Льюк с Авраамом поджидали ее. Выпрыгнув из кустов, они вдвоем накинулись на девочку и тут же сбили ее с ног. Свою машину они припарковали немного дальше, среди деревьев, чтобы Шарон не заметила ее раньше времени, а они могли использовать фактор внезапности. Расчет их был верным: неожиданное нападение настолько ошеломило Шарон, что она потеряла всякую способность сопротивляться, а тем более пытаться бежать от них. Братья стояли над лежащей на дороге девочкой и зловеще скалились, наслаждаясь ее беспомощностью и наблюдая, как она пытается подняться на четвереньки и хотя бы немного отползти в сторону. Все яйца высыпались на асфальт и перекололись. Шарон задыхалась от ужаса, к тому же она сильно ударилась при падении головой и чуть не потеряла сознание. Видя, что девочка уже встает на колени, Авраам не спеша подошел к ней и ударил ее сапогом по ребрам, отчего она тут же упала лицом на асфальт, при этом сильно процарапав себе правую щеку. Авраам снова занес над ней сапог, намереваясь нанести следующий удар.

— Эй, полегче! — прикрикнул на него Льюк. — Не вздумай убить и эту, а то матушка нам так задаст, что не обрадуешься.

Авраам достал из кармана брюк моток толстой капроновой веревки, и они перевернули Шарон на спину, чтобы удобнее было связывать. В бреду девочка продолжала поскуливать и стонать, совершенно оставив все попытки как-либо сопротивляться. Братья надежно скрутили ей запястья и лодыжки, а потом подтащили к фургончику, открыли заднюю дверь и закинули девочку в установленную за сиденьями большую собачью клетку. Нагнувшись, Льюк достал из «бардачка» приготовленную заранее изоленту и плотно заклеил ей рот, чтобы пленница не смогла по дороге издать ни звука. Потом дверцу клетки заперли на замок. Но всего этого она уже не видела, поскольку за несколько минут до того все же успела потерять сознание.

Льюк сел за руль, Авраам закрыл створки широкой задней двери фургона и присоединился к брату, развалившись справа от него в мягком кресле. Фургончик выехал из укрытия и как ни в чем не бывало покатил по шоссе.

— Надо было ее изнасиловать, — с сожалением произнес Авраам. Ему все еще вспоминалась неудачная утренняя попытка овладеть Г вен или Нэнси.

— Ни в коем случае! — возразил Льюк. — Как раз эта может оказаться девственницей, как и хотели мама и Синтия.

— А как же мы? — обиделся Авраам. — Мы, что ли, не в счет?

Льюк ничего ему не ответил, а только резко нажал на газ, и машина понеслась вперед по залитой солнцем дороге.

Глава двенадцатая

В страстную пятницу Нэнси, Гвен и Шарон забрали из дома Барнсов. Льюк и Авраам прямо в клетках погрузили их в свой «пикап» и перевезли через поле к часовне. Там одну за другой их поместили в просторной комнате, служившей некогда студией дядюшки Сэла. Она была отделена от основного помещения церкви. Но десять лет назад в этом кабинете дядюшка Сэл занимался в основном не живописью — его главная мастерская находилась все же в самой часовне. А тут он любил отдыхать в окружении своих лучших работ. Здесь же он встречался с покупателями картин, читал, вел переписку и подсчитывал доходы от проданных произведений. Сейчас эта комната была в запустении. В углу возвышалась целая груда незаконченных картин, эскизов, набросков, альбомов и карандашных зарисовок с сюжетами из довоенного прошлого Америки. Здесь же стояли дядюшкины этюдники и мольберты. Огромный письменный стол из красного дерева и все шкафы теперь были сдвинуты к одной стене. С противоположной стороны установили клетки, в которых томились сейчас три пленницы — Нэнси, Гвен и Шарон. Пыхтя от усталости, Льюк и Авраам, наконец, вышли из кабинета, закрыли за собой дверь, и девушки услышали, как в замке поворачивается ключ.

Они начали разглядывать свое новое «жилище». В кабинете имелось всего лишь одно окно. Но клетки были настолько низкими, что ни одной из девушек не удалось выглянуть через него наружу. Им были видны лишь кроны деревьев с набухающими почками и голубое, безоблачное небо над ними.

Приближался полдень, солнце беспощадно палило, нагревая крышу часовни, в ярких лучах, проникавших в комнату через единственное окно, весело плясали пылинки. На одной из стен Сэл когда-то начертил мелом прямоугольник, видимо, собираясь в будущем прорезать в комнате и второе окно, потому что в жаркие солнечные дни воздух здесь прогревался настолько, что становилось просто невозможно дышать. Девушки не находили себе места от духоты, беспокойно вертясь в тесных клетках и тяжело отдуваясь. При этом каждая из них пыталась найти для себя самую удобную позу, чтобы не слишком беспокоили ушибы и ссадины. Страшные условия этого зверского заточения еще сильнее подрывали их душевные силы.

— Что они с нами