Марина читала письмо Водомерова с чувством негодования. Будь у неё меньше неотложной работы, она немедленно ответила бы директору, но времени на ведение переписки никак не хватало.

Перечитав через день-другой директивы Водомерова, Марина поняла то, что вначале как-то ускользнуло от её сознания: письмо Водомерова было подсказано желанием застраховать себя на случай, если работа экспедиции пойдёт плохо и вышестоящие органы предъявят институту какие-либо претензии. Руководство, мол, института своевременно сигнализировало и указывало, а начальник экспедиции не обеспечил. «Ах ты страус пугливый!» – подумала Марина о Водомерове, и его письмо вызвало теперь уже не возмущение, а усмешку.

– Куда же вы исчезли, Алёша? Две недели я разыскиваю вас по всему Улуюлью, – пожимая руку Краюхина, говорила Марина.

Краюхин стоял перед ней смущённый и обрадованный. О том, где он был и что делал, можно было судить по его костюму. Старые армейские сапоги от ходьбы по траве и кустарникам порыжели, зелёная выцветшая гимнастёрка была вся в пятнах от смолы и какой-то красящей почвы, брючишки со свежими швами на коленях давно потеряли свой первоначальный вид и были того цвета, который можно определить только приблизительно как серый.

Алексей похудел. Скулы его круглого лица заострились, волосы отросли чуть не до плеч. От загара он был коричневым, под цвет своих карих глаз. Руки Краюхина заскорузли, огрубели, покрылись ссадинами и царапинами. Но взгляд его был отчаянно весёлым, и от всей его ладной фигуры, перехваченной в тонкой талии офицерским ремнём, веяло силой и здоровьем.

– Всё-таки приехали?! Молодец вы, Марина Матвеевна! Пробили стену!

– Моих заслуг в этом нет, Алёша! Сама жизнь подталкивала. Ну, у вас-то как? Садитесь, пожалуйста.

Марина усадила Краюхина на табуретку, а сама опустилась на деревянный жёсткий диван, стоявший у стены. Они вдруг замолчали, не зная, с чего начать разговор.

– Вы где были-то, Алёша, в последние дни? Почему никто о вас ничего не знает? – наконец спросила Марина. – Ведь не я одна вас искала. Ищет вас по каким-то партийным делам и Притаёжный райком.

– Жил в тайге, Марина Матвеевна, на Таёжной, в районе Тунгусского холма. А последние десять дней вместе с одним старожилом Улуюлья, Мареем Гордеевичем Добролетовым, осматривал таёжные озёра. Когда-то староверы находили там уголь.

– И что же у вас нового? – Марина не в силах была сдержать своего нетерпения.

– Подождите, Марина Матвеевна, всё расскажу по порядку.

– Слушаю вас, Алёша. – Марина села поудобнее, а Краюхин открыл офицерскую сумку, туго набитую бумагами, вытащил тетрадь в клеенчатой обложке и принялся задумчиво её листать.

Он рассказывал о своём житье-бытье в Улуюлье подробно, день за днём. О многом Марина знала из его писем к ней и Софье, но только теперь она поняла, какую важную работу проделал молодой учёный.

Слушая Краюхина, Марина вспомнила свою беседу с Водомеровым перед отъездом из Высокоярска. Она предложила директору института организовать в составе Улуюльской экспедиции геологическую группу под руководством Краюхина. Водомеров ответил отказом: штаты экспедиции утверждены, программа работ также, нецелесообразно возвращаться к этому вопросу снова, тем более что в состав экспедиции входит топогеографический отряд.

– Я должен вас предупредить, Марина Матвеевна, что ни я, ни Захар Николаевич не одобрим никакого самоуправства с вашей стороны ни в отношении перестановки штатов, ни в отношении какого-либо изменения плана исследований.

Это были последние слова директора, которыми он заключил своё напутствие начальнику экспедиции.

И вот теперь, столкнувшись с жизнью, Марина видела, что она уподобится тупоголовому чиновнику, если в самом начале деятельности экспедиции не внесёт серьёзных поправок в организацию работ. В самом деле, как можно было изучать Улуюлье, не учитывая краюхинские материалы, его уже немалый опыт, его определённые взгляды на перспективы этого района? Можно было любить или ненавидеть его как человека, принимать его душой или не принимать, но закрыть глаза на вопросы, которые он ставил перед наукой, было невозможно. «Нет, дорогой Илья Петрович, – мысленно обращаясь к Водомерову, размышляла Марина, – придётся мне кое в чём поломать установленные вами распорядки, поступить так, как велит жизнь и интересы науки. Чувствую, что это не понравится вам, вызовет гневные слова и грозные приказы, но чему быть, того не миновать».

– Вы знаете, Алёша, почему я усиленно искала вас? Я надеюсь, что вы не откажетесь поработать в экспедиции, – проговорила Марина убеждённо и твёрдо.

– Разве у вас найдётся мне дело?

– Конечно, найдётся!

– Но ведь в составе экспедиции нет геологического отряда? Куда же вы меня приспособите? – Краюхин замялся, смущённо помолчал, махнул рукой и продолжал: – Впрочем, у меня такое положение, что я пойду к вам и простым рабочим.

– За откровенность плачу откровенностью, – усмехнувшись уголками губ, сказала Марина, – Дело обстоит так: в экспедиции остались незамещёнными несколько должностей рабочих и лаборантов. Но сейчас у меня возник план: сегодня же я пошлю Водомерову телеграмму, в которой предложу включить вас в состав экспедиции консультантом. Тут же я укажу, что своими последними изысканиями вы приблизились к важным открытиям…

Краюхин засмеялся, но глаза его остались грустными.

– Неужели вы надеетесь на положительный ответ? – спросил он.

– Честно сказать, не надеюсь.

– Тогда к чему расходовать государственные деньги на телеграммы?

– Капля камень долбит.

– Если так, действуйте!

Марина вставала с восходом солнца и, перекинув через плечо полотенце, шла купаться на реку. Так начинался её день.

Однажды, возвращаясь с реки, она ещё издали увидела, что на крыльце штаба экспедиции её ждёт какая-то женщина. «Кто же это? Неужели Ульяна Лисицына с Синего озера вернулась? Может быть, что-нибудь с Настенькой случилось?» – с беспокойством подумала Марина и ускорила шаги. Но вскоре Марина разглядела, что женщина с опущенной на лицо косынкой сидела, опёршись на чемодан, поблёскивающий на солнце металлическими наугольниками. «Вероятно, кто-то из другого села в сельсовет приехал. Сколько раз просила Севастьянова снять вывеску!»

Женщина, подняв руки, потянулась, потом отодвинула от себя чемодан и опустила на него голову. И Марина сейчас же узнала её.

– Соня! Откуда вы появились?! – закричала она и, размахивая полотенцем, побежала с резвостью девочки.

Софья Великанова встала и, щуря близорукие глаза, ослеплённая ярким солнцем, с полминуты беспомощно смотрела вдоль улицы. Потом она бросилась навстречу Марине и обняла её.