«То, что ты говоришь сейчас, подтверждает мои слова, — насторожился Климент Ефремович, догадывавшийся, что на антихрущевские высказывания Василия могли подбивать агенты КГБ, а отнюдь не западных спецслужб. — Ты сболтнешь что-нибудь в пьяном виде, они переврут, добавят, преувеличат, и для тебя это может кончиться большими неприятностями».

«Полностью согласен с вашими словами, Климент Ефремович. Я убежден, что вы меня любите и желаете только добра», — расчувствовался Василий.

«Люблю и хочу, чтобы ты жил другой, хорошей жизнью. Помирись с сестрой», — напутствовал Василия Ворошилов.

«Я постарше ее и первым к ней не пойду, — гордо заявил сын Сталина. — Придет — приму хорошо».

«Ты давно с ней не встречался?» — спросил Ворошилов.

«За семь лет она ко мне ни разу не приехала. Я это ей не прощу», — с обидой в голосе произнес Василий.

«Светлана много раз говорила тебе, чтобы не пил», — словно оправдывая дочь Иосифа Виссарионовича, сказал Ворошилов.

«Никогда она мне этого не говорила, — не согласился Василий. — Она странная, у нее тяжелый характер, но я ее всегда поддерживал. Случись с ней, что случилось со мной, я бы все пороги обил. Не могла приехать, когда я сидел во Владимире, хотя бы на 15 минут, дети приезжали».

«Вижу, многого ты не понимаешь, — сердито проворчал Ворошилов. — Попал ты в свое время в канаву и, если не возьмешь себя в руки, опять соскользнешь с правильной дороги, на которую тебя вывели».

«Я буду отвечать не словами, а делами», — патетически произнес сын Сталина.

«Не пей с сегодняшнего дня. Дай слово», — попросил Климент Ефремович.

«Я врать не умею, — честно заявил Василий, чувствуя, что бросить пить уже не в состоянии. И взмолился: — Возьмите надо мной шефство, а я вас не подведу».

«Вернется Никита Сергеевич, поговорим с ним, попрошу его принять тебя», — обнадежил Ворошилов вчерашнего узника.

«Пока нет Никиты Сергеевича, может быть, мне уехать куда-нибудь отдыхать? — предложил Василий. — Он дал мне путевку на 4 месяца, а я использовал только один месяц».

«Я не уполномочен руководить тобой», — уклонился от прямого ответа «первый маршал».

«Я вам бесконечно благодарен, дорогой Климент Ефремович, за эту беседу, — поняв, что аудиенция окончена, поспешил откланяться Василий. — Мое единственное желание — как можно скорее получить работу».

Климент Ефремович сдержал обещание. Через четыре дня, 13 апреля, он направил запись своей беседы с Василием Сталиным Хрущеву. Осторожный Климент Ефремович, не подозревая, что на посту Председателя Президиума Верховного Совета ему осталось находиться считаные недели (ему уже стукнуло семьдесят девять), не рискнул предложить какие-нибудь варианты трудоустройства сына Сталина. Очень боялся, что его мнение не совпадет с мнением Никиты Сергеевича. А Никита Сергеевич решил круто. По его предложению Президиум ЦК 15 апреля 1960 года водворил В. Сталина в места лишения свободы «для отбытия наказания согласно приговору Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 2 сентября 1955 года».

Поскольку постановление Президиума ЦК было секретным и само по себе не могло послужить формальным юридическим основанием для водворения Василия Сталина обратно в тюрьму, то срочно организовали автомобильную аварию, в которой обвинили его. Люди в инциденте, слава Богу, не пострадали, только машины были разбиты. Дочь Надежда, находившаяся вместе с отцом в момент столкновения, с самого начала думала, что авария подстроена. Абсолютно правильно думала. Не за неосторожную автомобильную езду отправили Василия досиживать срок, а согласно секретному постановлению Президиума ЦК от 15 апреля 1960 года. Уже на следующий день Василий был арестован офицерами КГБ «за продолжение антисоветской деятельности». Таковой сочли происшедший незадолго до этого визит сына Сталина в китайское посольство, где он будто бы разразился «клеветническим заявлением антисоветского характера». На целый год Василия заточили в Лефортово. Правда, дело о посещении китайского посольства прекратили, чтобы не провоцировать международный скандал. Потом попытались соорудить дело о «грузинском национализме» Василия Иосифовича. Будто бы затри с небольшим месяца пребывания на свободе он успел сколотить вокруг себя «группу националистически настроенных грузин», чтобы потом сделаться первым секретарем компартии Грузии и произвести государственный переворот. Какой именно переворот, следователи толком не придумали — фантазии не хватило. То ли сын Сталина собирался отделить Грузию от Советского Союза, то ли хотел использовать родину отца как плацдарм для захвата власти в Москве. До суда доводить эту бредовую версию тоже не рискнули. А историю с автомобильной аварией использовали лишь для распространения слухов. Надо же было как-то объяснить друзьям и знакомым Василия, почему он вдруг опять оказался в тюрьме.

Светлана Аллилуева прокомментировала новое заточение брата следующим образом: «В конце апреля мы все узнали, что он опять «продолжает свой срок» — те самые восемь лет, которые ему так милостиво разрешили прервать, чтобы начать новую жизнь… А теперь его «попросили» досидеть срок до конца, — поскольку на свободе он не вел себя должным образом». На этот раз начать новую жизнь Василию не удалось.

Освободили Василия 28 апреля 1961 года — ровно через восемь лет после ареста. Освобождение все-таки получилось как бы досрочным. Три с небольшим месяца, проведенных на воле в начале 60-го, ему досиживать не пришлось. И опять выходу Василия из тюрьмы предшествовала записка Шелепина и Руденко в ЦК КПСС, датированная 7 апреля 1961 года. По тону она разительно отличалась от той, что обер-чекист и прокурор направили в тот же адрес в январе 60-го. Теперь Шелепин и Руденко утверждали: «За период пребывания в местах заключения В. И. Сталин не исправился, ведет себя вызывающе, злобно, требует для себя особых привилегий, которыми он пользовался при жизни отца.

На предложение, сделанное ему о том, чтобы после освобождения из тюрьмы выехать на постоянное жительство в гг. Казань или Куйбышев, Сталин В. И. заявил, что добровольно из Москвы он никуда не поедет.

На предложение о смене фамилии он также категорически отказался и заявил, что если ему не будут созданы соответствующие условия (дача, квартира, пенсия и т. д.), то он «молчать не будет, а станет всем говорить о том, что осудили его в свое время необоснованно и что в отношении его чинится произвол». В неоднократных беседах с ним, он постоянно подчеркивал, что по выходе из тюрьмы будет добиваться приема у товарища Н. С. Хрущева и у других членов Президиума ЦК КПСС, а также писать письма и заявления в различные инстанции. При этом он высказал мысль о том, что, возможно, снова обратится в китайское посольство с просьбой отправить его в Китай, где он будет лечиться и работать (вот в чем, оказывается, заключалось «клеветническое заявление антисоветского характера», допущенное Василием при посещении посольства КНР весной