Аморе оборвала пьесу, которую исполняла на клавикордах, и радостно обернулась к нему.

— Как хорошо, что вы снова здесь! Мы уже беспокоились.

— Вы остались в Лондоне? Я думал, вы в королевской свите, — удивился Ален.

— Вы ведь знаете, как она упряма, мой добрый друг. Она не хотела ехать без меня, — раздался из дальнего угла комнаты голос Иеремии.

Он сидел на стуле возле окна со стаканом вина в руках.

— Пресвятая Дева Мария! — с облегчением воскликнул Ален. — Увидев крест на двери, я решил, что вы умерли.

— Я был недалек от смерти. Жизнью я обязан леди Сент-Клер. Поверьте мне, Ален, за последние недели я многому научился. Никто не имеет права легкомысленно подвергать себя опасности, причиняя боль своим близким. Это для меня серьезный урок.

— Так вы заболели чумой и выжили?

— Да, я долго от нее оправлялся. Констебль запер нас на сорок дней. После этого мы переселились сюда. Должен признаться, мне вас не хватало; с другой стороны, я радовался, что вы вне опасности.

— И именно поэтому вы сыграли со мной злую шутку, не правда ли? Но я не держу на вас зла, поскольку сам бы скорее всего поступил точно так же. Когда я прибыл в ваше имение и передал запечатанное письмо вашему брату, начали происходить странные вещи. Вдруг, как по мановению чьей-то руки, на семью посыпались несчастья: сначала заболел один; затем с другим произошел несчастный случай; потом вырвало сына хозяина, у дочери появилась сыпь; отелилась корова; упал каменщик... Как будто кто-то наслал на них порчу. Я просто не мог уехать — они бы без меня пропали. Прошло много недель, прежде чем я догадался, что все это придумали вы, чтобы удержать меня подальше от Лондона. Когда я наконец вырвался в Уэльс навести для вас справки, то, к своей досаде, узнал, что там уже побывал посыльный судьи Трелонея. Так что я съездил туда совершенно зря.

Иеремия весело улыбнулся своей выдумке:

— Зато там вы находились в безопасности. Это Гвинет толкнула вас под коляску. Она же пыталась убить судью Трелонея. Она была матерью Джеффри Эдвардса.

— Была?

— Да, на прошлой неделе в Оксфорде, куда на время чумы перенесли судебные заседания, ее судили и казнили. Председательствовал сэр Орландо, он подробно написал мне обо всем.

Алена потрясло это известие.

— Как она могла? Она собиралась хладнокровно убить меня после того, как мы...

— Забудьте ее, Ален. Есть более важные вещи. Мне очень жаль, но ваш дом пришел в ужасное состояние. Сейчас жить в нем нельзя. Комнаты придется прокуривать самое меньшее неделю, все нужно будет отдраить уксусом. Нам придется сжечь одежду и белье.

— А что с остальными?

— Мистрис Брустер умерла. Джон, Тим и Сьюзан сбежали. Вам придется искать новых помощников.

Алену было нелегко переварить свалившиеся на него новости. Наконец Аморе посадила его на стул и заботливо сказала:

— После долгого путешествия вы наверняка голодны. Я велю накрыть стол. Вам это не повредит.

Ален ответил ей благодарным взглядом и кивнул.

— Вы что-нибудь слышали о Бреандане? — вдруг спросил он.

— Нет, к сожалению, нет, — печально ответила она. — Он обещал писать мне, но из-за чумы почтовое сообщение между Англией и Францией прервано. Мне придется потерпеть еще какое-то время, пока я увижу его.

Ален улыбнулся, заметив в ее черных глазах тоску. «Что такое несколько месяцев, если это любовь?» — мечтательно думал он, чувствуя приятную расслабленность. Он был рад видеть своих друзей живыми и здоровыми. Все остальное уже не важно. Эпидемия скоро закончится, и в измученном городе проснется новая жизнь.

История католиков в Англии известна не очень широко, хотя она крайне интересна. Большинство читателей наслышаны о том, как инквизиция преследовала инакомыслящих в Испании или Франции. Читатель, возможно, не так хорошо знакомый с английской историей, вероятно, будет удивлен, узнав, что в Англии тоже существовала дискриминация по религиозным мотивам. Страдали при этом крайние протестанты — пуритане и квакеры — и католики. Еще при Елизавете I были приняты законы, призванные искоренить католицизм, или, как говорили, папизм. Со временем они все более ужесточались. Католики считались потенциальными предателями, так как подчинялись папе, полновластному правителю далекой страны. Защитники католической веры неустанно подчеркивали, что их верность папе распространяется только на религию и что, если он вторгнется в Англию как светский владыка, католики будут сражаться с ним на стороне английского короля. Однако страх, что маленький протестантский остров может подвергнуться нападению католических держав континента (Испании и позже, при Людовике XIV, Франции), был слишком велик, не оставляя места религиозной терпимости. Антикатолицизм превратился в Англии из политической конъюнктуры в традицию. Преследовалось любое проявление приверженности к католицизму — посещение богослужения, обладание предметами религиозного культа, например, четками, распятием. Закон предусматривал и тюремное заключение, но в первую очередь — высокие денежные штрафы и конфискацию имущества. Скоро целью стало не искоренение католицизма, а финансовая эксплуатация меньшинства, к которому, несмотря ни на что, принадлежал целый ряд знатных зажиточных семейств. Многие католики, разоренные огромными денежными штрафами, отказались от своей веры, другие продолжали втайне исповедовать папизм, исполняя, однако, то, чего от них требовали. И только незначительное меньшинство не смогли запугать никакие драконовские меры. Однако без миссионеров, которых воспитывали в специальных семинариях на континенте и затем тайно переправляли в Англию, католицизм здесь не выжил бы. По этой причине особую беспощадность английское государство проявляло к священникам. По закону каждый англичанин, принявший на континенте сан католического священника и пересекший затем английскую границу, мог быть казнен как государственный изменник, даже если не совершил никакого преступления. Так требовал закон — в теории. На практике же судопроизводство того времени было не таким неповоротливым, как сегодня, и законы издавались не для того, чтобы соблюдалась каждая их буква. Это были гибкие инструменты устрашения, которыми государство могло воспользоваться, когда того требовала политическая ситуация. Но по всей строгости их все же применяли крайне редко. Английское правительство вовсе не было заинтересовано в том, чтобы другие европейские державы считали, что оно преследует граждан по религиозным мотивам, за что так честили инквизицию католических стран.

После восшествия на престол Карла II законы против католиков какое-то время вообще не применялись, хотя их никто и не отменял. Во время гражданской войны Карл узнал, что католики могут быть не менее верными подданными, продолжая в церковных вопросах считать авторитет папы непререкаемым, именно католики приютили Карла после проигранной Уорчестерской битвы, спрятав от солдат Кромвеля, несмотря на крайнюю опасность. Некоторые же дворяне-англикане, дрожа за свое имущество, показали гонимому королю спину. Карл не забыл преданности католиков и мечтал об отмене антикатолических законов, но он не был абсолютным монархом и без риска потерять корону не мог идти против парламента, не признававшего свободу вероисповедания. Так что католические священники того времени, о котором идет речь в романе, могли перевести дух. Однако необходимо было помнить, что любой государственный кризис, ослабив королевскую власть, мог все изменить в мгновение ока, что и произошло несколько лет спустя.