Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Перейти на страницу:

Правду не рассказывали. Говорили, выделились, ищут жилье.

Попались две выжженных деревни. Жить в них было невозможно.

— Скоро Яшин, — сверился с картой Бугрим, — там Головины.

— До Яшина еще четырнадцать километров. Вот… Вереинка, мы сейчас в нее идем?

— Да.

Вереинка, хоть и вытянулась вдоль дороги двадцатью домами, уцелела. Людей не было. Дома были разграблены, стекла выбиты.

Решили заночевать. Нашли дом с хорошей печкой, как могли вычистили, подмели пол, заделали дырки окон, где досками, где тряпьем. Набились в комнату и надышали, натопили так, что скоро уже убрали одеяло с окна, чтобы впустить свежий воздух.

— Ну что, надо обсудить, наверное… — подал голос Миша.

Все молча двинулись, показывая, что готовы слушать.

— Я понимаю, сейчас кажется, катастрофа, все плохо, но… я, на самом деле, рад. Правда. Не могу объяснить почему.

— То же самое, — сказал Бугрим, — хоть и проиграли. А то неопределенность какая-то, ни туда, ни сюда.

Все закивали.

— Здесь дышать легче, — сказал Карлович.

— Кэ-как горб с-со спины, — добавил Сашка Погодин. — Я все с-смерти его хотел. А с-сейчас не хочу. Отпустило. Не дал бэ-бог убить!

После фразы все замерли, а потом грохнули хохотом. Смеялись долго и за вечер не раз вспоминали. Они поговорили еще о пустяках, вспоминали ночь, чувствуя облегчение, что остались живы. Потом реплики стали реже, а еще через пару минут все замолчали. Антон чувствовал, что молчание заострено на нем, все ждут его слов.

— Ну, что… Карлыч сегодня правильно сказал: мы нигде не можем быть спокойны. Мы ушли. Но это не значит, что он победил. Земля Мишина. Я понимаю, сейчас об этом смешно говорить, но это так. И людей, которые остались, спасать надо. Сергей хороший человек. Он мой друг. Думаю, я имею право так его назвать. Но он болен. И тысяча человек стали заложниками его больной психики. Скоро их будет больше, и я не думаю, что он излечится.

— А при нем еще Сева, — добавил Карлович.

— Да, — Антон сам собирался это сказать. — Нет гарантии, что он не начнет казнить несогласных. Думаю, все понимают, что мы воюем с Сергеем. В этой войне нам нужен главный. Предлагаю себя.

— Господи, ну, слава богу, а то как красна девица… — забурчал Игнат.

— Все за? — спросил Бугрим для порядка.

— Против, — тихо, стараясь не смотреть на Антона, сказал Миша.

— Почему, Миш? — спокойно спросил Антон.

— Мы должны решать вместе. — Он долго собирался, прежде чем продолжить, и его не торопили. — Сегодня, когда брали, думал, грохнут. Потому что я сам Сергея убить хотел. Меня власть за пару месяцев из человека в говно превратила. Власть по природе своей аморальна. Это победившее зверство. Я не хочу, чтобы ты в зверя превратился, Антон.

— Слова, — сказал Антон. — Просто красивые слова. Если ты такой демократ, хорошо, давай вместе решать. Кто за меня?

Подняли руки все, кроме Миши.

— Сообща решили, как ты и хотел.

Легли все в одной комнате. Места на кровати и диване отдали семейным. Карлович, Погодин и Бугрим спали на полу. Разговор ушел к другим, приземленным темам.

— Какие у нас варианты? — спросил Игнат.

— Искать деревню, — ответил Карлович.

— Умрем с голода, — возразил Миша.

— Есть головинский склад, — не уступал Карлович, которого за недавний героизм все стали звать «Кремень» — в шутку, но не без уважения.

— Сколько оттуда утащишь? На неделю? Это если захватим, а то ведь убьют!

— Зайду с другой стороны: завтра у нас еще есть что жрать, а потом зубы на полку.

— Задолбали, спать ложитесь! — пробасил Бугрим.

Поворочались, покрутились, и теперь молчание нарушил Бугрим.

— А вот меня, например, куда девать по его логике? — говорил, продолжая внутренний спор. — Я же хохол, так? То есть, типа, родная кровь, но не русский, да? На меня все эти прогоны распространяются, что я избранный и так далее, или я второй сорт?

— Ну… должны по идее, — подал голос Игнат, тоже украинец. — Мы же славяне. Славные.

— Славные? — не выдержал Винер. — А ты знаешь, славный мой, что в Треблинке немцы гнали евреев только от вокзала и по лагерю, а заталкивать в печи ставили украинцев: у фашистов психика была слабая, не выдерживали! У меня там прадед погиб, я говорил?

— Двести раз, Миша! — отвечал Антон, и все смеялись. — Нам что, скинуться и памятник твоему прадедушке поставить? Мой дед подо Ржевом погиб, я же не хожу с постным лицом, будто мне весь мир что-то должен. Чего ты от нас хочешь? Да. Вечная память жертвам еврейского народа, давайте жить дальше!

— В печи… — нервничал обиженный Бугрим. — Знаешь что, Миша? Перевожу наши отношения на деловые рельсы. Тебе понравится, ваш подходец…

— Как это? — осторожничал Миша, предчувствуя подвох.

— Сегодня я тебя тащил целый день, завтра — твоя очередь.

Тут хохотали все. Сашка собирался ложиться, когда Антон позвал его в сени. Здесь было холоднее, и Сашка дрожал.

— Как ты?

— Нэ-нормально. К-костей не са-сы-сломал, а мэ-морда заживет.

— Пойдешь обратно в лагерь.

— Т-ты что?

— Поговоришь с Глашей. Она должна нам помочь.

— А п-при чем зд-десь…

— При том. Я видел, как вы друг на друга смотрите. Попробуй встретиться с православными. Борзунов втихую от Сергея часовенку устроил в лесу, объясню где. Их там человек тридцать молится, мусульман еще десяток, считай, наши люди!

Все устали, но заснуть не могли.

— Мне одному кажется? — спросил Карлович с пола.

Казалось всем. Они ощущали слабые толчки. Вслушавшись, можно было уловить ритм. Землю шатало.

* * *

— Так его живым брать или как?

— Мне сказали голову привезти. Нахуй мне живой?

Паше не понравилось, что Голупа обратился не к нему, а к Кахе. И Маша это заметила. Господи, как же он любил ее! Поверить не мог, что такая женщина с ним, носит его ребенка. В ее присутствии он чувствовал себя сильнее. Паша перехватил нить разговора:

— Идем так: через Вереинку и Красный Выселок, потом — в лес, вот здесь. По дуге шестнадцать километров. Здесь и переночуем.

Выступать решили в пятницу. Стукач из крайневских рассказал, что в субботу работать заканчивают раньше, наливают выпить — и танцы. Они знали, сколько и где патрулей, дали каждому отряду задачу. Паша был уверен, что прошлой ошибки не повторит.

Их было шестьдесят семь человек, хорошо вооруженных, понимавших, что делать. Паша говорил и со своими, и с мизгиревскими. У всех заметил веселый предбоевой мандраж. Они были готовы.

1 ... 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?