Он погладил винтовку, едва касаясь. Ну, милая, не подведи. Он впервые стрелял из нее в человека. Выровнял дыхание. Расслабился. Успокоился. Сейчас была цель, была винтовка, и был он, а больше в мире не было ничего.

Решил стрелять в голову. И только тогда рассмотрел его лицо и понял, как ему на самом деле повезло. Мысленный пунктир траектории шел от Голупы к Антону Кошелеву, цели их атаки.

Девушка бросила в сторону фляжку, из которой только что пили по очереди.

Голупа положил палец на спусковой крючок. Медленно и плавно. Может, двоих сразу? Нет, не успеть, нужен Антон.

Набрал в легкие воздуха. Погнаться за девкой потом? Нет, голова дороже, не дай бог, украдут победу.

Выдохнул.

И нажал на спуск.

* * *

Сергей заночевал в лесу, не дойдя до Места. Перед тем как залезть в спальник, закрыл глаза, простер в стороны руки и стал слушать лес. Здесь не было врага, ни человека, ни зверя.

Наитие было слабым, похожим на сквозняк по ногам, когда кто-то открывает окно в соседней комнате, но Сергей развивал это чувство, зная: со временем оно станет главным. Наитие — утраченная, отмершая связь с природой, понимал Сергей, но ее можно восстановить.

Проспал всего четыре часа, но почувствовал себя отдохнувшим.

Когда проснулся, шел снег, первый в этой эпохе. Он был мелкий и твердый, похожий на соль.

Сергей вышел на дорогу. Ветер гонял крупинки снега по асфальту, и они цеплялись за жухлую, сухую траву обочин. Был мороз, его свежесть пахла разлитой водкой.

Сергей шел по асфальту и ощущал радостное воодушевление. Сердце колотилось громче, сильнее. Так было каждый раз, а потом наступало откровение, и он ничего не помнил, просыпался со Словом в голове.

Землю стало трясти. Он уловил ритм, похожий на приближающийся и нарастающий барабанный бой, только били в небесные сферы.

Он пошел быстрее. Блекло-багровой полосой высветилась заря.

Скоро лес вдоль дороги исчезнет, и он выйдет на открытое пространство, и там будет Волга, и мост из стали, и исполинская тарелка по другую сторону дороги.

Сергей закрыл глаза и пошел вслепую.

Крючков стоял меж деревьев в лесу, который редел, подходя к дороге. Он лепил голема. Их сходство бросалось в глаза, и кожа их была бледной, и светилась в отступающей ночи. Крючков исторгал из себя куски плоти и бросал на голема, как скульптор глину, и так же приминал и расправлял плоть пальцами на бледном снеговике.

— Проще всего, — говорил Крючков голему, — развести человека на мечте.

Голем пока не мог ему ответить, не было рта.

— Признаю, сам сглупил. Расслабился. Недооценил его. Стекляшками покупал, как дикаря — вот тебе власть над миром, поклонение народов… Скучно. Халтура, батенька! — Сказал, дурачась и картавя, прозвучало — «халтуг’а».

— Тбрак… шево о… хррртьл, — пробулькал голем.

— Чего он хотел? Быть хорошим. Но не просто, а лучше остальных. Хотел быть святым. — Крючков пожал плечами. — Нате!

Работая, Крючков взмок и расстегнул верхние пуговицы застиранного поло под комбинезоном. Воротник разошелся и открыл родинку на шее.

Голем был готов. Перед ним стояла девочка лет восьми в розовой майке с Губкой Бобом и светлых летних штанах с замочками.

— Пришлось пошарить в его черепушке и срисовать, в каком виде ему второй являлся.

— Он являлся? — спросил голем.

Крючков прикрыл веки.

— Пару раз. Наш друг болел, и… — Крючков качнул головой. — Мы схлестнулись слегка. Потом в яме. И тогда появилась ты, моя красавица!

— Скоро он? — спросил голем.

— Скоро, — ответил Крючков. Он слабел, пока лепил голема, потому что делился с ним своим духом и силой. — Ты знаешь, что говорить.

Девочка согласно кивнула. Они оба были мертвы, но знали, что мертвым быть лучше — все то же самое, только без боли.

Он махнул ей — иди. Глядя в спину удаляющейся Ксюшки, Крючков думал, что вот, опять началось, и он сделал ставку, и интересно, кого Тот против него выставит в этот раз. Лишь бы не проколоться с Сергеем.

А Сергей на дороге расставил руки и побежал. Шаги его становились шире, и вот он уже двигался огромными, длинными прыжками.

Он выбежал на равнину и пересек ее гигантскими скачками, и ноги его бились о мерзлую землю, как молоты, и она содрогалась от ударов его.

Он бежал к обернутой в его сторону и вверх громаде спутниковой тарелки и, приближаясь, рычал, глухо и грозно. У подножья тарелки его ждала девочка в розовой майке. Сергей оттолкнулся ногами, пронесся по воздуху и, падая на колени, расколотил землю, и пошла пыль.

Сорвал с шеи крест и отринул от себя антихрист, и обратил морду к небу, и исторг из груди вопль бесовский.

КОНЕЦ