на столе. Гости увлеченно принялись за еду — продолжительная речная прогулка и последующий бой заставили каждого из них растратить немало сил. Принесенные блюда были под стать чаю — густой суп из баранины наполнял воздух ароматами мяса и специй, нежнейшие креветки, обжаренные в листьях чая лунцзин, таяли во рту, а рассыпчатое филе карпа, запеченного в винном соусе, удивляло необычным вкусом. На столе также присутствовали многие другие блюда, среди которых каждому нашлось что-то по душе — госпожа Ван устроила для своих гостей настоящий пир.

Подкрепившись, Дуань Чжэнчунь вновь обрел свою былую бодрость, и все чаще бросал на хозяйку поместья игривые взгляды.

— Быть может, после обеда ты уделишь мне немного внимания, моя милая Цинло? — светски спросил он, покусывая ножку жареной утки. — Вспомним былые времена, и я… принесу тебе свои самые искренние извинения, — его голос зазвучал басовитым мурлыканьем большого кота.

— Это еще успеется, Чжэнчунь, — строго ответила женщина, глядя мимо далиского Принца Юга. — Мы с тобой еще поговорим… обо всем, — она наградила мужчину многообещающим взглядом. Тот ответил воодушевленной улыбкой.

— Но сперва, мне нужно будет побеседовать с Шэчи, — продолжила госпожа Ван, чуть смягчив тон. — Сдается мне, у него есть интересные новости, которые мне не терпится узнать.

Едва лишь все завершили трапезу, Ли Цинло отправила большую часть гостей на свежий воздух: Дуань Юя — выполнять данное им обещание об уходе за цветами, а остальных, за исключением Инь Шэчи — прогуливаться в компании служанок, также отосланных наружу. Стоило двери закрыться за спиной последней из них, Шэчи, без просьб и предисловий, поведал женщине историю своего вступления в секту Сяояо, особо остановившись на Уя-цзы, и его невзгодах.

— Тридцать лет, — глухо проговорила госпожа Ван, глядя в стену. — Тридцать лет жизни беспомощным калекой, удерживаемым в подлунном мире одной лишь внутренней силой. Такой судьбы не пожелаешь и ненавистному врагу, — она повернулась к юноше и продолжила без малейшей запинки:

— Мама ненавидела моего отца. За то, что он любил другую, за то, что ушел без единого сомнения, за то, что никогда не вернулся, и даже не узнал обо мне. Получив известие о его смерти, она радовалась, и даже приказала слугам устроить праздничный обед, но сбежала едва ли не сразу же после его начала. Я нашла ее в спальне, в слезах, — женщина тяжело вздохнула. — Теперь, когда Чжэнчунь здесь, я понимаю ее как нельзя лучше.

— Вы можете увидеться с учителем в любое время, — предложил ничуть не удивленный Инь Шэчи. Все его подозрения подтвердились наиполнейшим образом, но собственная правота не принесла юноше удовлетворения — ему было жаль и Уя-цзы, и его несчастливую семью.

— Вам нужно только лишь снестись с моим старшим, Су Синхэ, и передать через него весточку учителю, — продолжил он с искренним участием. — Уя-цзы выглядел несчастным, упоминая вашу матушку. Я думаю, он будет рад узнать и о ее судьбе, и о вас.

— Ты говорил, он слаб и немощен, Шэчи, — пристально посмотрела на него Ли Цинло. — Дожил ли он до сего дня? Не найду ли я в Долине Тишины его могилу?

— Старший брат Су — искусный врач, — твердо ответил юноша. — Он исцелил меня после падения с высокого обрыва, и затратил на это считанные часы. Уверен, с его заботой учитель уже чувствует себя лучше, чем до моего ухода.

— Мне нужно будет подготовиться к поездке в Дэнчжоу, — задумчиво протянула женщина. — Возьму с собой и Юйянь — папа будет рад познакомиться со своей внучкой… моей и Дуань Чжэнчуня дочерью, — спокойно пояснила она, в ответ на любопытный взгляд Шэчи. Тот удивленно приподнял брови — его тесть и здесь не терял времени даром.

— Я могу разыскать господина принца, и направить его к вам, для… беседы, — с лукавой улыбкой предложил юноша. Госпожа Ван прищурилась с веселым возмущением на лице. — Но у меня к вам еще одно дело, старшая. В пещере на горе Улян хранились знания секты. Уходя, ваша мать забрала их с собой, верно?

— Ты прав, — с гордостью во взгляде кивнула Ли Цинло. — Моя Нефритовая Пещера Ланхуань — одно из полнейших собраний знаний о боевых искусствах, которые только есть в мире. Ее местонахождение — тайна для всех, кроме моих ближайших родственников, ее двери — крепче иных крепостных врат, а замки сделаны искуснейшими мастерами, и не могут быть взломаны ни одним смертным умельцем. Ты тоже сможешь посетить ее, Шэчи, — она благосклонно улыбнулась… — Я расскажу тебе, как добраться до нее, и как войти внутрь.

— Погодите, старшая, — поднял ладонь юноша. — Учитель наказал мне вернуть знания секты Сяояо. Слушая вас, я понял, что здесь они будут в много большей сохранности, чем в полупустой пещере, где живет брат Су. К тому же, с вами, имущество секты останется в руках одной из ее наследниц. Мне незачем знать, как добраться до вашего хранилища знаний — такие сведения лучше не передавать без веской причины, — женщина посмотрела на него с новым уважением.

— Разве ты не хочешь изучить новые стили и техники, Шэчи? — дружески спросила она. — Твое боевое искусство весьма неплохо, но даже лучший в мире воин вынужден постоянно совершенствовать свои навыки.

— Я полностью с вами согласен, — серьезно ответил Инь Шэчи, — и не просто хочу поучиться новому — мне необходимо как можно скорее освоить могущественные умения. Я и Дин Чуньцю не можем существовать под одними небесами, но он — знающ и опытен, я же — несмышленый юнец. Он начальствует над множеством учеников, со мной же — лишь моя жена. Хоть я и уверен в ее силе, мы вдвоем вряд ли сможем сражаться против целой секты. Я обязан стать сильнее, но боевые искусства, как и всякий вид знаний, легче освоить через мудрые поучения, строгие замечания, и, куда же без них, — он с притворной грустью вздохнул, — суровые наказания, что исходят от учителя, — он погладил рукоять своего меча, и с намеком посмотрел на богато украшенное оружие Ли Цинло.

— Хитрый мальчишка, — весело рассмеялась та. — Ты прав, я могу научить тебя многому. Не своему семейному стилю, нет, но все же… — она задумчиво потеребила иссиня-черную, без единой седой волосинки, косу. — Видишь