Дэвидмен возвратилась из больницы в Килнс в апреле, врачи давали ей несколько недель жизни. Льюис к тому времени уже страдал от остеопороза, вызывавшего сильные боли в ногах и не позволявшего передвигаться без специального бандажа. Некоторое утешение Льюис черпал в наблюдении, что по мере того как его боль нарастает, Дэвидмен страдает меньше. «Субституция по Чарльзу Уильямсу»[705], — провозглашал он, любящий берет на себя боль любимого. Уильямс давно верил, а теперь и Льюис уверовал, что «христианская любовь дает нам власть принять в свое тело боль другого человека»[706].

Дэвидмен — Льюис воспринял это как чудо — оправилась достаточно, чтобы к декабрю 1957 подняться с постели и начать выходить. Через полгода, в июне, врачи подтвердили: произошла ремиссия. В июле 1958 Льюис и Дэвидмен отправились в Ирландию и провели там десять дней «запоздалого медового месяца», навестили родственников и друзей Льюиса, наслаждались видами, звуками, запахами его родины — «голубые горы, желтые пляжи, темная фуксия, рушащиеся валы, ревущие ослы, запах торфа и только-только расцветающего вереска»[707].

В то запоздалое лето своей жизни, успокоившись насчет здоровья жены, Льюис снова обрел способность писать. К этому периоду относятся «Размышление о псалмах» (1958) и «Любовь» (1960). Едва ли возможно при чтении этих книг не заметить, как углубляющиеся отношения Льюиса с женой хотя бы отчасти проникают в их главы и отражаются даже в изяществе формулировок, таких, как знаменитое «Любовь-нужда взывает из глубин нашей немощи, любовь-дар дает от полноты, а эта, третья любовь славит того, кого любит»[708].

В ту пору большие проблемы Льюису причиняло непонимание британской налоговой системы. В послевоенный период были введены чрезвычайно высокие, вплоть до 90 %, ставки на высокие доходы в виде роялти[709]. И на Льюиса, и на Толкина в связи с успехом их книг обрушились большие и непредвиденные налоги за прошлые годы. Льюис, очевидно, не пользовался услугами бухгалтера, и требования закона застали его врасплох. В марте 1959 года он сообщил Артуру Гривзу, что «разорен огромным дополнительным налогом на роялти, полученные два года назад», из-за чего им с Дэвидмен «приходится резко сокращать расходы»[710]. Он начал беспокоиться из-за денег и все менее охотно тратился на новую мебель, тем более ему не хотелось продолжать ремонт в Килнсе, а то вдруг налоговая служба предъявит новые претензии.

К сентябрю 1959 года финансовые дела несколько наладились, и тогда — скорее всего, по настоянию Дэвидмен — Льюис и Роджер Ланселин Грин запланировали заморскую поездку вместе с женами, посмотреть классические древности Греции. Несколько недель спустя их планы рухнули: рутинная медицинская проверка обнаружила, что рак Джой вернулся[711].

И все же их поездка в Грецию состоялась[712]. В апреле 1960 года, через неделю после публикации трактата «Любовь», Льюис и Дэвидмен вылетели вместе с Роджером и Джун Ланселин Гринами в Грецию, собираясь посетить центры античного мира — Афины, Родос и Крит. Впервые с тех пор, как он сражался на смертоносных полях Франции в Великую войну, Льюис выбрался за пределы Британских островов. И это была их с Джой последняя совместная поездка. Вскоре «очень странный брак» завершится трагедией.

Джой Дэвидмен скончалась от рака в сорок пять лет в оксфордской больнице Рэдклифа, 13 июля 1960 года. Льюис дежурил у ее смертного одра. По просьбе Джой 18 июля с ней простились в оксфордском крематории. Службу провел Остин Фаррер, один из немногих людей из круга Льюиса, кто хорошо относился к его жене. Мемориальная доска Джой поныне считается одной из достопримечательностей крематория.

Льюис был в отчаянии. Он потерял не только жену, которую выхаживал несколько трудных лет и которую в итоге полюбил, — он утратил свою музу, источник литературного вдохновения и отваги. Дэвидмен существенно повлияла на три его поздние книги — «Пока мы лиц не обрели», «Рассуждение о псалмах» и «Любовь». Теперь Дэвидмен окажется причиной одной из самых темных — и самых откровенных — книг Льюиса. Ее смерть спровоцировала поток мыслей, с которыми Льюис поначалу не справлялся. В конце концов он доверил их бумаге, чтобы хоть как-то с ними совладать, и так появилась его самая тягостная и мучительная книга: «Исследуя скорбь».

За месяцы после смерти Дэвидмен Льюис прошел через процесс скорби, изнурительный по интенсивности переживаний и беспощадный по задаваемым себе вопросам и интеллектуальной честности. То, что Льюис некогда именовал «договором с реальностью», смывало приливной волной яростных эмоций. «Мой мир разбит вдребезги»[713]. Дамба была прорвана. Отряды вторжения перешли границу и временно оккупировали то, что всегда было безопасной территорией. «Мне никогда не говорили, что скорбь так похожа на страх»[714]. Словно буря, эти вопросы без ответов — да и какой на них может быть ответ — налетели на веру Льюиса, загнали его в угол — туда, где оставались только сомнение и неуверенность.

Столкнувшись с таким пугающим вызовом, Льюис выжил, применив метод, который еще в 1916 году рекомендовал доверенному другу Гривзу: «Когда сыт жизнью по горло, берись за перо: чернила, как я давно установил, — лучшее лекарство от всех человеческих бед»[715]. В первые дни после смерти Дэвидмен, в июле 1960 года, Льюис начал записывать свои мысли, не тая ни сомнений, ни терзаний своей души. «Исследуя скорбь» — необузданная, без самоцензуры, повесть об истинных чувствах Льюиса. Он обрел свободу и даже некоторое утешение, позволив себе записывать подлинные свои мысли, а не те мысли, каких ожидали от него друзья и поклонники.