– Никто из нас не просил, – ответила я. – Но мы все равно получили то, что получили.

Включился трещальник. Я была готова услышать голос Дрозны, но прозвучали слова, заглушенные помехами, разорванные на части и снова собранные воедино, отраженные эхом и бегающие по кругу, кусающие друг друга за хвост, – и я поняла, кто говорит.

– Капитан Труско. Вот с кем я связалась, не так ли? Отважный капитан Труско с отважного корабля «Пурпурная королева». У меня есть ваш регистрационный номер, ваше имя, и до меня дошли слухи о том, что́ вы искали в этом шарльере. Надо ли объяснять, кто я такая? Это Боса, мальчики и девочки. Боса здесь, и корабль Босы тоже здесь, и у Босы больше пушек, чем у вас.

– Не отвечайте, – сказала Прозор. – Как далеко мы находимся?

– Пять минут. Я смотрю на «Королеву», но…

– Теперь можно спешить, – сказала ему Прозор. – Любой, кто в здравом уме, сделал бы то же самое, получив привет от Босы Сеннен. Врубайте ракетные на максимум и стыкуйтесь.

Труско увеличил тягу:

– Она хочет поговорить. Зачем ей выходить на связь, если она не хочет поговорить?

– Она знает, чего хочет, и либо возьмет это, либо уничтожит, – сказала Прозор. – Разговоры – это просто такой способ вас помучить, заставить думать, что переговоры – это вариант.

Теперь из динамика раздался другой голос:

– Говорит Дрозна… Вы получили ту передачу, капитан?

– Получил. Мы входим.

– Это не может быть Боса Сеннен, не так ли? – жалобно спросил Дрозна. – Мы не сделали ничего такого, чтобы заслужить визит «Рассекающей ночь». Это кто-то другой прикрывается ее именем.

– Боса это или нет, но мы услышали заявление о враждебных намерениях. – Труско на секунду обернулся, выискивая наши очертания посреди разрозненного хаоса доспехов призрачников. – Мы способны себя защитить, Дрозна, и мы это сделаем. Выдвигай все гаусс-пушки и открывай комнату с арбалетами.

Я ожидала, что Прозор его за это отчитает, но она просто кивнула: та часть ее лица, которую я могла видеть и помнить, качнулась вверх-вниз.

– Все в порядке, – тихо сказала она. – Теперь, когда Боса представилась, так поступил бы любой. От этого не будет вреда.

Снова раздался голос Босы:

– Это ты сидишь в катере, Труско? Чтоб ты знал: Боса наблюдает. Что ты приволок для нее из этого шарльера? Какой лакомый кусочек? У Босы, к твоему сведению, требовательные вкусы.

– У нас для тебя ничего нет, – сказал Труско. – Шарльер оказался пустышкой. Как ты думаешь, почему мы возвращаемся домой?

– Ничего страшного, кэп. Мы тут не из-за шарльера. И все-таки, с твоего позволения, Боса сама решит, что ценно, а что нет.

– Мне нечего тебе дать.

– Боса слышала, что у тебя есть череп, который ей подойдет. Череп – это все, что Боса хочет от тебя. Дай ей это без суеты, и у тебя будет чем похвастаться перед другими капитанами.

– Нет, – сказал Труско. – Если бы я верил, что ты сдержишь свое обещание, все было бы по-другому. Но тебе нельзя доверять.

– Неужели кто-то плохо отзывался о Босе? Мы же не можем допустить такого безобразия, правда?

«Пурпурная королева» быстро приближалась, разинув подсвеченную красным пасть, словно голодная рыбина, готовая проглотить колюшку. Хоть Труско и недоставало качеств, нужных настоящему капитану, он, по крайней мере, умело управлял катером. Включал и выключал ракетные и маневровые двигатели, как будто играл на органе, и от сосредоточенности на его лице проступило что-то, чего я раньше не видела. Сквозь мягкую плоть прорывались иные черты, намекая на то, что он мог бы сделаться более жестоким мужчиной, если бы звезды сложились иначе. «В каждом из нас, – подумала я, – есть что-то отличающееся от того, кто мы есть. Но нечасто выпадает возможность увидеть, кем мы могли бы стать».

Большинству лучше оставаться в неведении.

На корпусе «Королевы» с одного бока что-то сверкнуло, словно цепь фейерверков. Это сработали гаусс-пушки: электромагниты в них нагрелись так сильно и так быстро, что засияли.

– Упреждающий огонь, Труско! – Боса насмешливо изобразила, что впечатлена. – И как раз в тот момент, когда мы почти поладили и начали обсуждать условия, вежливее некуда. Боса потрясена, да-да, потрясена до глубины души.

Трещальник выдал рев помех, и я увидела сбоку вспышку: ответный залп «Рассекающей ночь». Я не могла сказать, в десяти лигах она или в сотне, но понимала одно: расстояние слишком маленькое, и Труско лучше выкинуть из головы любые мысли о бегстве.

Дюжина снарядов дождем обрушилась на «Королеву», обдирая части корпуса там, где удар пришелся в цель. Один лязгнул по катеру, и он кувыркнулся так, что Труско едва успел выправить курс, прежде чем мы вошли в стыковочный люк. Боса могла бы ударить по нам гораздо сильнее, если бы хотела. Это был рассеянный залп, обычно предназначаемый для того, чтобы порвать паруса и обездвижить корабль, а не выпотрошить его. Паруса «Королевы» даже не были выпущены, но Боса желала дать понять, что сможет одолеть нас, пусть даже в данный момент решила этого не делать.

Это было прямое столкновение, в котором Труско не мог победить. Ракамор спалил свои пушки раньше, чем ему удалось причинить вред Босе, и я не сомневалась, что здесь случится то же самое. По оружию мы и впрямь уступали, и с ее стороны было в каком-то смысле любезно указать нам на этот факт.

Катер врезался в стыковочную люльку. Позади нас челюсти начали закрываться. Снова оказавшись в невесомости, мы расстегнули ремни.

– Я пойду первым, – решил Труско, поднимаясь со своего места у пульта управления. – Поговорю с Дрозной, Сурт и Тиндуфом, объясню, что происходит. Вы появитесь, когда я расскажу про доспехи призрачников.

– Не тратьте на это целую вечность, – сказала Прозор. – Абордажный отряд Босы, вероятно, уже в пути.

Труско открыл воздушный шлюз, который вел обратно в главную часть «Королевы». Мы проследили за его уходом, а сами ненадолго задержались. Я коснулась невидимого рукава доспехов Прозор, пока Страмбли еще продолжала глядеть на шлюз.

– Так было нужно. Не думай, что я извиняюсь или оправдываюсь. Боса причинила тебе вред, но я тоже пострадала, и я не собиралась оставлять на волю случая то, пересекутся наши орбиты вновь или нет. Я хочу, чтобы ты осталась моей подругой. Для меня нет ничего более важного. Но если ты не в силах оставить это в стороне, я пойму.

– Ты обвела нас вокруг пальца, – сказала Прозор.

– Босу, но не тебя. Ты хотела, чтобы Труско не вышел из роли, и утаила от него часть правды. Я сделала то же самое. Если бы ты знала, как она близко, могла бы действовать иначе – и, возможно, мы бы никогда не заполучили этот шанс.

– Шанс умереть?

– Шанс покончить с ней. Именно это и происходит. В этот день и в этот час.