одному, очутиться дома и погрузится в странное промежуточное состояние: полу-явь полу-сон, где он мог безнаказанно отдаваться своим фантазиям.

Зато сегодня он проснулся рано и без раздражения. Повертелся, порылся в интернете, попробовал читать и, наконец, вышел на улицу в состоянии, какого-то непонятного ожидания. Он не мог сказать, что притерпелся к своему состоянию, что ему стало легче и он смирился с потерей, но в душе неожиданно наступило просветление и непривычное для него ощущение благодарности. Признательность судьбе за то, что она подарила ему встречу с Женей.

Мартин снова задрал голову, полюбовался на раскачивающиеся сосны, прислушался к шуму холодного ветра и неожиданно зацепился взглядом за далёкую точку, что мелькала среди деревьев. Его домик находился на отшибе и о его наличии знали немногие. Друзья должны были приехать только на выходные. Рыбнадзор его посетил вчера. Оставались лишь заблудившиеся туристы или, как вариант какое-то дикое животное. Мартин с любопытством уставился в сторону едва приметной дорожки. Точка увеличивалась. Теперь он отчётливо видел, что это человек и стараясь сдержать рвущийся наружу пульс, замер в сумасшедшем изматывающем ожидании. Он ещё не видел лица, но уже знал, что это она. И когда от кромки леса до домика осталось меньше двадцати шагов неожиданно шагнул ко входу и занял собой весь дверной проём.

— Здравствуй.

Мартин поспешно сглотнул, чувствуя, как колко пересохло в горле. Даже больно стало. Он судорожно дёрнул головой, пытаясь припомнить, где оставил кружку с чаем. В голову лезли ещё, какие-то глупые мысли про пойманную рыбу, про неприбранную постель, и Мартин тупо молчал, пытаясь поверить, что сознание его не обманывает.

— Еле тебя нашла. Спасибо Тоньке. Он даже план нарисовал.

Мартин по прежнему молчал, чувствуя себя счастливым дураком и облапошенным лохом одновременно. Женя подошла вплотную.

— Пустишь?

— Если ты, что-то забыла, приехала на время или типа попрощаться, то нет.

Мартин загородил проход. Женя почувствовала его настрой, но не испугалась, молча шагнула навстречу и обняла за талию.

— Я на совсем.

— В смысле?

— В смысле навсегда.

Оба молчали. На улице было зябко и колючий зимний ветер пробирал до костей. Женя невольно жалась к Мартину и он не выдержал, расцепил руки и привлёк её к себе.

— Замёрзла?

— Очень.

— Что-то куртка у тебя не по сезону.

— Я не думала, что так похолодает. Зимняя в чемодане осталась, у Али в кладовой.

— Проходи, — и Мартин толкнул дверь ногой, — тесновато, конечно…

— Ой, а мне нравится.

Женя оглядела вытянутую кухню с длинным столом и настоящим каменным очагом. У входа лежали рыбацкие сети, ждущие починки. Старомодный округлый холодильник. Вдоль стола деревянная скамья.

Далее шла совсем крошечная спаленка. Кровать, шкаф и малюсенький столик. Смятая подушка. Раскрытый томик Бельмана.

— Наверху ещё одна комната. Тоже не большая. А там сауна пристроена.

— Уютно, — Женя снова приблизилась к Мартину, прижалась щекой к его грубому свитеру. Он пах озерной водой, рыбой, дымом.

— Ты про этот домик рассказывал, когда мы ездили на концерт в крепость?

— Угу.

Женя гладила его тело, руки, запуталась пальцами в нечесанных кудрях.

— Ты голодная?

— Ужасно.

— А я судака вчера поймал. Смотри, какой. Килограмма два будет.

Мартин чувствовал себя смущенным, не знал, что говорить, куда деть руки. Он поспешно выдернул из ведра здоровенную рыбину, лишь бы отвлечься от напряженного пин-понга ничего не значащими фразами.

— Тебе помочь?

— В смысле, — Мартин чувствовал, что не может взять себя в руки, нащупать тему разговора.

— В смысле готовить.

— Помоги. А ещё лучше почитай.

— А почему именно Бельман?

— Пытался положить его стихи на музыку, — хмыкнул Мартин, — вот послушай.

Беспокойство, выйди вон,

Прочь из сердца все волненья,

Лучше нет веленья

Средь бутылок остекленья

Их волшебный звон!

Вот сосед со мною в тон

Водки выпьет к настроенью,

Чтобы было объеденье,

Чтоб сказали без сомненья:

«Да, о монсеньор!»

— Как раз в твою тему, — засмеялась Женя.

Напряжение, как-то неожиданно спало. Мартин привычно подбоченился. Нацепил на физиономию чуть развязную нахальную улыбку, потоМ подпоясался большим полотенцем и вооружился здоровенным рыбным ножом.

— Что будем готовить? Запечь? Сварить? Пожарить?

— Поджарить.

Мартин неожиданно отложил нож, сел рядом с Женей на лавку. Потёрся о неё головой.

— Ты хоть поцелуй повара. А то готовить буду без настроения. Невкусно получится.

Женя поцеловала Мартина в чуть обветренные нетерпеливые губы. Он с готовностью подался ей навстречу. Сжал так, что она невольно застонала от приливающего жара.

— Я, пожалуй, для начала тебя отжарю, — нахально пообещал Мартин, поспешно стягивая с Жени одежду, — и только скажи, что это не лучшее блюдо.

Женя возвращалась домой в каком-то вялом полусонном состоянии. Тихо открыла дверь ключом и так же беззвучно вошла в квартиру. Не потому, что хотела произвести впечатление или боялась нарушить покой Игоря. Просто не было сил. Положила