Центр тем не менее отрицательно отнесся к предложению шанхайского резидента. Чего было не занимать Гурвичу, так это настойчивости. Между тем Даниленко продолжал присылать в Шанхай информацию (полученную от «Жоржа»), на основании которой в резидентуре составлялись сводки и отправлялись шифртелеграммами в Москву, однако без ссылок на источник.

«Имре» (Кассони) так и не был отправлен в Кантон. Ему на руководство был передан «Иностранец». В ноябре 1928 г. в Шанхай поступила оценка деятельности «Иностранца» и определены основные направления его работы в дальнейшем. В письме Центра, в частности, отмечалось, что материал, представленный «Иностранцем», очень ценный и что следовало серьезно начать работу с этим источником. По характеру представленных материалов, согласно оценке Центра, источник был наиболее осведомлен о деятельности иностранных консулов и настроениях правивших китайских кругов. В этих двух направлениях и предлагалось шанхайской резидентуре вести работу с агентом, освещая попутно и другие вопросы, в первую очередь военные.

Казалось бы, эта оценка должна была разрешить вопрос о доверии Центра к «Иностранцу», однако этого не произошло. Высказывалось мнение, что помимо советской разведки он наверняка сотрудничает и с другими иностранными разведками. Далее утверждалось, что «…он не дает всех материалов, к которым имеет доступ». И, наконец, в вину «Иностранцу» вменялось то, что он знает всех сотрудников шанхайской резидентуры.

У Кассони, правда, подобных сомнений не было, хотя «Иностранец» находился на связи с ним в течение года. Кассони считал его преданным работником, которого следовало использовать в будущем. В ходе общения у Кассони установились доверительные отношения с «Иностранцем». Ему удалось сделать то, что не удалось ни Горбатюку, ни Дидушку, – собрать о личности «Иностранца» достаточно исчерпывающую информацию и разобраться в мотивах его поступков.

Настоящая фамилия «Иностранца» была Зусман. В Китае он был известен под фамилией Дэкросс (Декрос). Родился в 1891 г. в Польше, отец – польский еврей, мать – иностранка («будто бы англичанка»). Воспитывался и учился во Франции. Владел свободно французским, английским, немецким, испанским языками и плохо – русским. Утверждал, что во время Первой мировой войны служил во французской армии летчиком; это подтверждали фотокарточки в форме французского военного летчика, заснятого на аэроплане. В 1918 г. вместе с французской военной миссией при гетмане П. П. Скоропадском был на Украине, вероятно, в качестве переводчика. Впоследствии он несколько раз посещал Америку – бывал в Мексике и США. По его словам, все это время был связан с разведывательной и политической деятельностью. В Мексике «Иностранец» сотрудничал с одной из революционных партий. В США был рабочим на разных предприятиях, в том числе в Детройте у Форда; работал на одной из киностудий в Голливуде в качестве специалиста по летному делу (даже снимался в картине «Крылья»). В Калифорнии «Иностранец» познакомился с членами отдела Гоминьдана в Сан-Франциско и получил рекомендательное письмо к видным гоминьдановским деятелям в Китае. Он оставил Америку и, нанявшись матросом, прибыл в Китай как раз в то время, когда советские военные советники были отозваны из страны.

Имея рекомендательные письма, «Иностранец» легко устроился военным советником при главной квартире Чан Кайши и установил дружеские отношения в первую очередь с деятелями, говорившими по-французски, такими как Ху Ханьминь, Ло Вэньгань и другими.

«Иностранец» последовательно занимал несколько официальных должностей – от советника до директора бюро советников, в том числе и в Департаменте разведки и подготовки». К концу 1927 г. он стал начальником разведки Шанхай-Вузунского гарнизона и имел «….хорошо организованное и сильно развитое учреждение в Шанхае». Число сотрудников и агентов отдела «Иностранца» превышало 200 человек. Это была наивысшая точка его карьеры и влияния в Китае, и к этому времени относятся его первые контакты с шанхайской резидентурой. По его собственному признанию, он уже на Украине свел знакомство с большевиками и хотел сотрудничать с ними, а в Шанхае сам стал искать связи с советской разведкой.

Так «Иностранец» вышел на Горбатюка. Связь с ним была закреплена настолько, что «Иностранец» «…считал себя нашим работником, органически связанным с шанхайской резидентурой», а свою работу на китайцев по мере возможности подчинял указаниям резидентуры. Никаких фактов, свидетельствовавших о его связях с другими иностранными разведками, выявлено не было.

На отдел, возглавляемый «Иностранцем», возлагались задачи по выявлению китайских коммунистов и слежка за деятельностью иностранцев в Шанхае. Для этой цели он имел несколько бюро в международном сеттльменте и во французской концессии. Но свою основную задачу – борьбу с коммунистами – «Иностранец», по его утверждению, выполнял очень вяло, аресты и расстрелы первоначально были сокращены до минимума, зато после ухода «Иностранца» с этой должности картина резко изменилась – в день расстреливали в среднем по пять-восемь коммунистов. Подобная деятельность «Иностранца» тем не менее вызвала гнев местной коммунистической организации. И его жизнь в течение нескольких недель была в серьезной опасности до тех пор, пока шанхайский резидент «Алексеев» не предупредил КПК и ему не придали молодого коммуниста «Чжана» как секретаря, через которого «Иностранец» мог всегда сообщать о готовившихся налетах. После этого расстрелы китайских коммунистов фактически прекратились. Все это не могло не вызвать подозрений со стороны китайского начальства, и доверие к «Иностранцу» было подорвано. Полиция международного сеттльмента воспользовалась сложившейся ситуацией и закрыла его отдел, обвинив «Иностранца» в связях с коммунистами. Китайцы же уволили его весной 1928 г. и этим существенным образом ограничили его возможности. Весь последующий год, до сентября 1929 г. включительно, «Иностранец» был занят тем, что пытался восстановить подорванное доверие со стороны китайцев. Он начал с того, что укрепил свои связи с деятелями левого крыла Гоминьдана и устроился на неофициальную службу в Министерство иностранных дел.

Еще занимая официальную должность и являясь влиятельным человеком в китайских кругах, «Иностранец» попросил прикомандировать к нему одного из «наших работников», которого он мог бы официально устроить у себя помощником. Это было обещано Горбатюком.

Приехав в Шанхай 25 октября 1928 г., Кассони получил от Гурвича распоряжение познакомиться с «Иностранцем» и поступить к нему на службу. Ситуация к этому времени коренным образом изменилась: «Иностранец» только что начал свою работу в Министерстве иностранных дел, но в неофициальном качестве и поэтому не мог устроить советского разведчика в МИД. Все же он свел Кассони как якобы старого друга со своими китайскими знакомыми и с большинством своих источников. Вскоре всем стало известно, что Кассони, являясь в прошлом майором австрийского Генерального штаба, работает с «Иностранцем» в качестве его помощника и советника по военным вопросам. Это полуофициально было признано также Министерством иностранных дел во время первой поездки «Иностранца» на Север Китая (январь 1929 г), в течение которой «Имре» (Кассони) представлял доклады китайскому МИД (за подписью «майор Ласло»). В дальнейшем эти доклады составлялись совместно, но все военные вопросы отрабатывались Кассони.