в дальнем углу церкви, чувствуя себя крайне неуютно. Джек пожал следователю руку; Кейт даже не взглянула на него.

Прислонившись к своей машине, Грэм смотрел, как она села на складной металлический стульчик рядом с ямой в земле, только что принявшей ее отца. Затем он огляделся по сторонам. На этом кладбище не было грандиозных монументов во славу. Редко можно было увидеть стоящий могильный камень; по большей части это были плиты в земле — серый прямоугольник с именем владельца и датами прихода и ухода из жизни. На некоторых имелись надписи «Любим, помним», но большинство обходилось без прощальных напутствий.

Оглянувшись на Кейт, Джек увидел, как Сет Фрэнк направился было к ней, но затем, по-видимому, передумав, молча подошел к «Лексусу».

— Красивая панихида, — сняв темные очки, сказал следователь.

Грэм пожал плечами.

— На самом деле нет ничего хорошего в том, что человека убили.

Хотя в данном вопросе его позиция на многие мили отстояла от позиции Кейт, он не мог простить Фрэнку, что тот позволил Лютеру Уитни умереть подобным образом.

Сет умолк, изучая отделку роскошного седана. Затем достал пачку сигарет, но передумал, сунул руки в карманы и уставился вдаль.

Следователь присутствовал при вскрытии Лютера Уитни. Транзиторная кавитация оказалась огромной. Ударная волна распространилась радиально по отношению к пути следования пули, практически полностью разрушив половину головного мозга. И удивляться тут было нечему. На пулю, извлеченную из спинки сиденья полицейского микроавтобуса, стоило посмотреть. Патрон «магнум», калибр.460. Судмедэксперт сказал Фрэнку, что подобные боеприпасы нередко используются для спортивной охоты, в первую очередь на крупного зверя. И неудивительно, поскольку пуля, ударившая Уитни в голову, обладала энергией свыше восьми тысяч фунтов. На беднягу все равно что свалился самолет. Охота на крупного зверя. Сет устало покачал головой. И все это произошло в его дежурство, буквально у него на глазах… Он никогда это не забудет.

Фрэнк окинул взглядом зеленые просторы места последнего упокоения двадцати с лишним тысяч дорогих и любимых. Прислонившись к своей машине, Джек проследил за его взглядом.

— Есть какие-нибудь зацепки?

Следователь ткнул в землю мыском ботинка.

— Есть кое-что. Но только все это никуда не ведет.

Оба выпрямились, увидев, как Кейт встала, положила небольшой венок на могильный холмик и отвернулась, уставившись вдаль. Ветер затих, и, несмотря на холод, яркое солнце согревало.

Джек наглухо застегнул пальто.

— И что теперь? Дело закрыто? Никто не станет вас винить.

Фрэнк усмехнулся, решив все-таки закурить.

— Даже не надейтесь, мать вашу.

— Так что же вы намереваетесь делать?

Развернувшись, Кейт направилась к машине. Нахлобучив шляпу на голову, Сет достал ключи от своей машины.

— Все очень просто: искать убийцу.

* * *

— Кейт, я понимаю, что ты чувствуешь, но ты должна мне поверить: Лютер ни в чем тебя не винил. Ты тут совершенно ни при чем. Как ты сама сказала, тебя помимо воли затянуло в самую гущу. Ты ни на что не напрашивалась. И Лютер это прекрасно понимал.

Они в машине Джека возвращались в город. Солнце висело на уровне глаз и заметно опускалось ниже с каждой милей. Они два часа просидели в «Лексусе» на кладбище, потому что Кейт не хотела уезжать. Словно надеялась, что, если подождать достаточно долго, отец выберется из могилы и присоединится к ним.

Кейт чуть опустила стекло, и узкий поток воздуха хлынул в салон, разбавляя присущие новой машине запахи плотной сыростью, предвещающей сильный снегопад.

— Кейт, следователь Фрэнк не бросил дело. Он продолжает искать убийцу Лютера.

Наконец она посмотрела на него.

— На самом деле мне все равно, что он говорит. — Потрогала нос, красный и распухший, который чертовски сильно болел.

— Ну же, Кейт, этот человек не хотел подставлять Лютера под пулю.

— Да неужели? Дело, полное дыр, должно было развалиться на суде, выставив всех участников, и в том числе следователя, полными идиотами. Но вместо этого у нас есть труп и закрытое дело. А теперь повтори еще раз, чего хочет наш гений сыска?

Остановившись на красный свет, Грэм поник на сиденье. Он чувствовал, что Фрэнк говорил с ним начистоту, однако не было никакой надежды убедить в этом Кейт.

Свет сменился, и Джек, тронувшись, взглянул на часы. Ему нужно вернуться на работу — разумеется, при условии, что у него еще есть работа, куда возвращаться.

— Кейт, полагаю, тебе сейчас лучше не оставаться одной. Как насчет того, если я несколько дней буду ночевать у тебя? Ты будешь варить кофе по утрам, а я возьму на себя ужины. Договорились?

Он ожидал незамедлительно услышать отрицательный ответ и уже приготовил аргументы.

— Ты точно этого хочешь?

Посмотрев на нее, Джек увидел широко раскрытые распухшие глаза. Казалось, все нервные окончания ее тела кричали от боли. Мысленно проходя по всем стадиям этой трагедии, он вдруг осознал, что по-прежнему не может представить себе в полной мере ту бесконечно огромную боль, смешанную с чувством вины, которую испытывала Кейт. И это откровение потрясло его даже больше, чем выстрел, прозвучавший, когда он сидел рядом с Кейт, держа ее за руку. Еще до того, как их пальцы расстались, он уже понял, что Лютер убит.

— Точно.

В ту ночь Джек устроился на диване, натянув одеяло до подбородка и устроив из него бастион, защищающий от сквозняка, проникающего в невидимую щель в окне напротив и морозящего ему грудь. Затем скрипнула дверь, и Кейт вышла из спальни. Она была в том же халате, что и прежде, волосы были уложены в тугой узел. Лицо у нее выглядело свежим и чистым; только легкий румянец, оставшийся на щеках, намекал на душевную травму.

— Тебе ничего не нужно?

— Всё в порядке. Диван гораздо удобнее, чем я предполагал. У меня по-прежнему сохранился тот, что стоял у нас в квартире в Шарлоттсвиле. По-моему, в нем не осталось больше ни одной пружины. Думаю, они вышли на пенсию.

Кейт не улыбнулась, но все-таки подсела к нему.

Когда они жили вместе, она каждый день на ночь принимала ванну. От нее исходил такой восхитительный аромат, что Джек буквально сходил с ума. Подобный дыханию новорожденного, он был начисто лишен каких-либо изъянов. А Кейт какое-то время изображала полное непонимание до тех пор, пока он не падал на нее, полностью истощенный, после чего она, коварно улыбаясь, начинала его гладить, а он на протяжении нескольких минут распространялся о том, как ему теперь стало абсолютно ясно, почему женщины правят миром.

Кейт положила голову ему на плечо, и он почувствовал, как начинают громко заявлять о себе его первобытные инстинкты. Но измученное состояние Кейт, полная ее апатия быстро усмирили