а проклятая пуля, покинув живую плоть, еще и пробила борт микроавтобуса. Кто-то решил сделать все наверняка.

Закрыв убитому глаза, Фрэнк огляделся по сторонам. Президента подняли с земли и поспешно вели к лимузину. Через несколько секунд лимузин и микроавтобусы скрылись. Журналисты хлынули к месту убийства, но Фрэнк подал знак своим людям, и прессу встретила кирпичная стена разъяренных и пристыженных полицейских, размахивающих дубинками в надежде на то, что кто-нибудь что-то предпримет.

Сет Фрэнк посмотрел на тело. Затем, не обращая внимания на холод, снял пиджак и прикрыл Лютеру лицо и грудь.

Как только прозвучали первые крики, Джек мгновенно подбежал к окну. Пульс у него сразу же зашкалил, на лбу выступила испарина.

— Кейт, оставайся здесь! — Он оглянулся на нее. Она застыла; у нее на лице уже зарегистрировалось осознание того, что, как еще вопреки всему продолжал надеяться Джек, было неправдой.

Из служебного помещения появился Сэмюел.

— Черт возьми, в чем дело?

— Пожалуйста, присмотрите за ней!

Судебный пристав кивнул, и Джек бросился бегом к двери.

На улице вооруженных людей было столько, сколько Грэму доводилось видеть только в голливудских фильмах про войну. Он добежал до угла здания суда, где ему едва не раскроил дубинкой череп здоровенный полицейский весом двести пятьдесят фунтов, но тут раздался зычный голос Фрэнка.

Джек осторожно приблизился. Казалось, ему требовалось по целому месяцу, чтобы сделать каждый шаг по утрамбованному снегу. Все взгляды были прикованы к нему. Сжавшееся тело под пиджаком. Кровь, пропитавшая девственно-чистый свежевыпавший снег. Боль и в то же время отвращение на лице следователя Сета Фрэнка. Все это запечатлелось в памяти Джека на многие грядущие бессонные ночи, а быть может, на всю жизнь.

Наконец он опустился на корточки рядом со своим другом и начал поднимать пиджак, но остановился и, обернувшись, посмотрел туда, откуда только что пришел. Море журналистов расступилось. Даже стена полицейских раздвинулась, пропуская ее.

Кейт остановилась, без пальто, ежась на холодном ветру, злобно завывающем в узком пространстве между зданиями. Она смотрела прямо перед собой; взгляд у нее был настолько сосредоточенный, что ничего не замечал — и в то же время замечал все. Джек хотел встать, подойти к ней, но в ногах у него не было силы. Всего несколько минут назад он был бодрым и рвался в бой, взбешенный упрямством своего клиента; и вот теперь все до последней крупицы силы покинули его естество.

С помощью Фрэнка Джек поднялся и нетвердой походкой направился к Кейт. Впервые в жизни пронырливые журналисты не пытались задавать вопросы. Фотографы словно забыли сделать такие нужные кадры. Кейт опустилась рядом со своим отцом и нежно положила руки на его застывшие плечи, и единственными звуками были шум ветра и отдаленное завывание сирены «Скорой помощи». На пару минут весь мир остановился прямо перед зданием окружного суда Миддлтона.

* * *

Возвращаясь в своем лимузине в Вашингтон, Алан Ричмонд расправил галстук и налил содовой, мысленно представляя себе заголовки следующего выпуска газет. Все ведущие новостные передачи будут пускать слюнки, жаждая пообщаться с ним, и он возьмет с этого максимальный надой. Продолжит как ни в чем не бывало работать по запланированному графику. Твердый, как скала, президент. Рядом с ним прогремели выстрелы, а он даже не вздрогнул, продолжает руководить страной, возглавлять народ. Опросы общественного мнения покажут, что его рейтинг вырастет как минимум на десять процентов. И все это было так просто! Ну хоть когда-нибудь ему придется столкнуться с серьезным вызовом?

Когда лимузин подъезжал к Вашингтону, Билл Бёртон оглянулся на его единственного пассажира. Лютер Уитни только что получил самую смертоносную пулю, которой только смог зарядить свою винтовку Коллин, а этот тип спокойно потягивает содовую… У Билла внутри все перевернулось. Еще ничего не кончено, он сам не может спать, а этот… Он, Бёртон, никогда не забудет, но, возможно, ему удастся дожить до конца своих дней свободным человеком. Человеком, которого уважают его дети, несмотря на то, что сам он себя больше не уважает.

Продолжая смотреть на президента, Бёртон вдруг подумал, что мерзавец, пожалуй, гордится собой. Подобное спокойствие ему уже приходилось видеть. Никакого сожаления по поводу того, что пришлось принести в жертву человеческую жизнь. Вместо этого — прилив эйфории. Торжества. Бёртон вспомнил следы на шее у Кристины Салливан. Синяк на подбородке. Зловещие звуки, доносившиеся из-за двери спальни. Воистину Предводитель Народа…

Бёртон вернулся в мыслях к встрече с Ричмондом, на которой он выложил своему боссу все факты. Если не считать зрелища съежившейся Рассел, ничего приятного в этом событии не было.

Ричмонд обвел взглядом присутствующих. Бёртон и Рассел сидели рядом. Коллин маячил у двери. Они собрались в личном крыле Первой семьи. Эту часть Белого дома любопытной публике никогда не показывают. Все остальные члены Первой семьи уехали ненадолго в гости к родственникам. А самый важный член этой семьи пребывал не в лучшем настроении.

Президента наконец поставили в известность обо всем, и, самое главное, о ноже для конвертов, несущем на себе кое-какие обличительные улики, который в конце концов оказался в руках бесстрашного свидетеля, имеющего нелады с законом. Когда Бёртон рассказал президенту все, у того в жилах застыла кровь. Слушая слова, вылетающие изо рта агента Секретной службы, президент обернулся к Глории.

Когда Коллин пересказал распоряжение Рассел не вытирать лезвие и рукоятку, президент встал и грозно приблизился к главе своей администрации. Та вжалась в спинку кресла с такой силой, что буквально превратилась в ткань обивки. Взгляд Ричмонда был уничтожающим. В конце концов Рассел закрыла глаза рукой. Ее блузка под мышками промокла насквозь от пота, в горле не осталось ни капли слюны.

Сев на место, Ричмонд медленно разгрыз кубик льда из коктейля и наконец устремил взгляд в окно. Он по-прежнему оставался в смокинге после очередного важного мероприятия, но галстук снял. Глядя в никуда, президент заговорил:

— Бёртон, сколько нам ждать?

Агент оторвал взгляд от пола.

— Как знать? Возможно, всю жизнь…

— Ты разбираешься в таких делах лучше меня. Мне нужна твоя профессиональная оценка.

— Скорее рано, чем поздно. Теперь у этого типа есть адвокат. Он непременно кому-нибудь все выложит.

— У нас есть какие-нибудь мысли относительно того, где «это»?

Бёртон неуютно потер руки.

— Нет, сэр. Полиция обыскала его дом и машину. Если б нож для конвертов был обнаружен, я об этом узнал бы.

— Но полиции известно о том, что нож пропал из дома Салливанов?

— Полиция понимает его значение. — Бёртон кивнул. — Если нож где-нибудь объявится, она знает, как с ним поступить.

Встав, президент провел пальцами по одной особенно уродливой хрустальной фигурке из