Вот почему на самом деле курьерская служба Ротшильдов имела реальное преимущество над другими средствами сообщения лишь относительно короткий период времени — примерно с 1815 по 1835 г. В тот период Ротшильды иногда предлагали воспользоваться своей «линией связи» тем политикам и дипломатам, с кем они стремились подружиться. Они не только могли предоставить им личные банковские услуги; они, кроме того, вызывались доставлять их письма быстрее обычной почты. Находясь в Лондоне в 1822 г., Шатобриан получил «важную депешу» от герцогини де Дюра через «ее протеже Ротшильда». В Вероне в том же году и в Прессбурге в 1825 г. Меттерних воспользовался курьерами Соломона, которые доставили его корреспонденцию в Вену и в Лондон; очевидно, курьерам Ротшильдов он доверял больше, чем своим собственным. Вскоре их почтовая служба вошла в моду. К 1823 г. «получение новостей от Ротшильда» стало неотъемлемой частью расписания графини Нессельроде. В 1826 г. сообщалось, что «клерки Ротшильда, которые путешествуют как курьеры из Неаполя в Париж примерно один или два раза в месяц, увозят с собой все депеши французских, английских и испанских посланников, аккредитованных в Неаполе, Риме и Флоренции. Вдобавок к этой обширной корреспонденции, они также ведают перепиской между дворами Неаполя и Рима и их дипломатическими миссиями в Турине, Париже, Лондоне, Мадриде, Лиссабоне и т. д., а также всеми частными письмами, обладающими хоть какой-то значимостью».

В 1826 г., когда начался небольшой кризис в отношениях между Францией и Австрией, именно курьер Ротшильда доставил Меттерниху умиротворяющее послание Виллеля. Наверное, самыми видными — если не самыми влиятельными — пользователями почтовой службы Ротшильдов после 1840 г. стали молодая королева Великобритании Виктория и ее консорт принц Альберт. Возможно, именно последний — чей дядя Леопольд был старинным другом Ротшильда — уговорил свою супругу пользоваться этой системой[96]. С тех самых пор, как Альберт приехал в Англию, он (через своего близкого советника Кристиана фон Штокмара и своего секретаря-британца Джорджа Ансона) регулярно пользовался курьерами Ротшильда для своей переписки с континентом. Вскоре и Виктория последовала примеру супруга; кроме того, Ротшильды предоставляли ей некоторые личные банковские услуги и даже бронировали отели. В июне 1841 г. она заверила Леопольда, что «всегда» отправляла свои письма в Германию, «кот. хоть сколько-нибудь важны… через Ротшильда, кот. идеально надежен и очень скор».

Все это означало, что Ротшильды могли предоставить европейской элите уникальную службу новостей. Известия о главных политических событиях, а также конфиденциальные сведения можно было передавать из одного города в другой гораздо раньше официальных каналов. Известие о результате сражения при Ватерлоо, полученное Натаном, стало лишь первым из многих удачных ходов. Уже в 1817 г. Джеймс предлагал доставить подробности из французских дипломатических депеш из Парижа в Лондон — что стало возможным при помощи «друга» в правительственных кругах. Натан получал новости до того, как сами депеши оказывались у французского посла. Посол Великобритании в Париже также начал полагаться на Натана для получения важных новостей из Лондона. В 1818 г. один британский дипломат, присутствовавший на Ахенском конгрессе, был «весьма поражен» «точными сведениями, которыми располагал Натан, относительно подробностей нашего приема, в том числе людей, которые там присутствовали; причем некоторые имена, насколько мне известно, не знали даже в Министерстве иностранных дел». В феврале 1820 г., после убийства герцога Беррийского, именно Ротшильды передали новость во Франкфурт и Вену. И в 1821 г. снова Ротшильды передали в Париж известие о смерти королевы Каролины. Каннингу не нравилось, что Ротшильды постоянно опубликовывали сообщения британского посольства; однако он не мог себе позволить игнорировать такие новости, как капитуляция Турции в Аккермане. В 1830 г., по замечанию Талейрана, «английский кабинет министров всегда приобретает сведения [через Ротшильдов] на 10–12 часов раньше прибытия депеш лорда Стюарта, и здесь нечему удивляться, ведь суда, которые перевозят курьеров Ротшильдов, принадлежат их фирме, они не берут пассажиров и отправляются в путь в любое время…». И Виллелю приходилось учитывать информацию Ротшильда, хотя и он, как Каннинг, подозревал, что братья пользуются своим положением для влияния на фондовую биржу.

Конечно, это лишь общая картина. Главной целью такой частной системы связи было выяснить, покупать или продавать те или иные ценные бумаги до того, как новость станет общеизвестной. Однако достичь такой цели удавалось не всегда. Широко известно, что Ротшильды передали известие об Июльской революции во Франции 1830 г. не только министру иностранных дел Великобритании лорду

Абердину в Лондоне, но и (через Франкфурт) Меттерниху в Богемии. Стоит, однако, подчеркнуть, что их сообщениям вначале не поверили. И, как мы видели, начало революции застало самих Ротшильдов совершенно врасплох, из-за чего Парижский дом пережил кризис, который ему с трудом удалось преодолеть.

Письма Ротшильдов демонстрируют размер и пределы их системы средств сообщения в бурное время, начавшееся после июля 1830 г. В Париже у Джеймса почти не осталось политических связей. «Со мной постоянно советуются обо всем», — писал Джеймс Натану в 1831 г., и такое положение, по большому счету, не изменилось: как последний признавался графине Нессельроде, он в самом деле почти ежедневно виделся с королем, его министрами и послами великих держав. И Натан, судя по всему, располагал доступом к видным членам правительства, особенно к дипломату Фредерику Лэму, а также к таким ключевым фигурам в Лондоне, как Талейран, Эстерхази и Бюлов. Вместе с тем не приходится сомневаться, что влияние его стало не таким значительным, как при тори. В Вене Соломон по-прежнему имел прямой доступ к Меттерниху и показывал ему копии писем от своих братьев, если в них содержалась важная дипломатическая информация. По сравнению с ними Франкфуртский и Неаполитанский дома находились вне пределов властного «круга». Влияние в других важных столицах — Санкт-Петербурге и Берлине, а также в Брюсселе и Гааге — было ограничено возможностями тамошних агентов, например Гассера в России и Рихтенбергера в Бельгии, а также — иногда — личными визитами.

Первый дипломатический вопрос, который обсуждался посредством сети Ротшильдов в 1830 г., касался того, признают ли великие державы Луи-Филиппа королем или начнут интервенцию против нового режима. 31 июля Джеймс писал Натану: «Надеюсь от всей души, что наше правительство не будет вмешиваться, ибо, если они вмешаются, начнется общая война». Через две недели Лайонел подытожил доводы в пользу признания Луи-Филиппа: «Только одно совершенно необходимо… чтобы короля немедленно признали, если этого не произойдет в ближайшем будущем, трудно сказать, чем все закончится… До тех пор, пока короля не признают, соседние провинции всегда могут пожелать примкнуть к этому правительству… что также вызовет беспорядки… Франция желает только одного: мира, она ничего не хочет от других стран и понимает, что ей нужно возделывать собственные ресурсы, чтобы стать одной из величайших держав… в настоящее время во Франции 1,5 млн человек, помимо регулярной армии, состоят в Национальной гвардии, все вооружены и подготовлены к службе… какой смысл… другим державам думать о нападении на эту страну?.. Дядя Джеймс сегодня был у короля в составе группы, которая пришла засвидетельствовать ему свое почтение; король всячески заверял его в стремлении к миру и в своих добрых пожеланиях, а также выразил надежду, что все окончится наилучшим образом».