— Я не знаю украинского, но с удовольствием ееприму, — кивнул Дронго.

Бондаренко достал книгу стихов. И, немного подумав, вывелнадпись: «Дорогому, милому, неповторимому Дронго с надеждой на дальнейшуюдружбу, с благодарностью судьбе, которая послала нам такого интересногочеловека. Добра. Света. Тепла», — закончил он свое посвящение и поставилподпись. Он протянул книгу Дронго, но в этот момент вмешалась Катя. Она взялакнигу супруга и мелким почерком дописала рядом с фотографией мужа: «На этойфотографии — ваш верный поклонник». Затем подумала и, лукаво улыбнувшись,добавила в скобках: «Жаль, что рядом нет поклонницы, но…», — она поставилатри точки и расписалась. После чего с улыбкой протянула книгу Дронго.

— Как называется ваша книга? — спросил он уАндрея.

— «Весенняя ересь», — ответил Бондаренко, и Дронгоневольно вздрогнул, словно это была издевка. Андрей и не подозревал, скольсимволично название книги, которую он только что вручил Дронго.

— До свидания.

Он протянул руку Вотановой, потом обнялся и расцеловался сАндреем. И пошел к выходу, взглянув в последний раз на оставшихся. ЕкатеринаВотанова танцевала с финном. Она смеялась. Ей было хорошо и интересно. Она дажене взглянула в ту сторону, куда он уходил. Бондаренко терпеливо ждал жену, стояу выхода.

На улице шел дождь. Еужений Алисанка, похожий на грустногомушкетера, стоял у входа с бокалом вина в руке. Они улыбнулись друг друга.Слова были лишними. Дронго поднял воротник пиджака и зашагал к отелю, расположенномунедалеко, на Унтер дер Линден.

Он уже подходил к отелю, когда увидел человека, ожидавшегоего у телефонной будки. Оружия у Дронго не было. Если бы незнакомец выстрелил,у него было бы сто шансов против одного.

«В конце концов моя жизнь удалась, — подумалДронго, — и мне не о чем сожалеть».

Он сделал еще несколько шагов, и незнакомец поднял руку.Что-то блеснуло в его руке, и Дронго остановился. «В любой спецслужбе непрощают провалов», — как-то отрешенно подумал он. Зажатый в рукенезнакомца предмет неожиданно превратился в зонтик. Дронго пригляделся.

— У тебя новый плащ, — сказал он приглушеннымголосом. — Я тебя не узнал, Эдгар.

— Решил, что не стоит оставлять тебя одного сегодняночью, — ответил Вейдеманис, — мне не нравится ни твое состояние впоследнее время, ни твое настроение. Подумал, что будет лучше, если я будурядом с тобой.

— Да, — сказал Дронго, — это действительнотак. Спасибо тебе, Эдгар.

Через два часа они поехали в аэропорт. Им пришлось поменятьдва самолета и сделать пересадку во Франкфурте, прежде чем Дронго наконец попалдомой. И только когда авиалайнер «Люфтганзы» совершил посадку, он, доставаясвой паспорт, вдруг обнаружил фотографию Мулаймы Сингх. Она смотрела на негоулыбаясь, словно предчувствуя, чем закончится их встреча. Дронго протянулфотографию Вейдеманису. Тот спокойно забрал ее и положил в карман.

— Это было лишь во сне, — сказал он со своимхарактерным латышским акцентом. — Твои сны, Дронго, бывают цветными идолгими. Но потом ты просыпаешься и все нам рассказываешь. Только жаль, что тыне умеешь забывать свои сны.

— Да, — согласился он, чувствуя боль вгруди, — это было во сне.

«Кризис среднего возраста, — печально подумалДронго. — Значит, нужно пройти и через это. Но как грустно видеть такиеинтересные сны и сознавать, что все они обречены на забвение».

Лиссабон-Москва-Берлин. 2000 год