— Как будто бы да.

— Минго! Зачем же ты учишься, а потом бросаешь? Ты был сперва рыбаком.

— Никогда не был.

— Потом столяром.

— Так только, между прочим.

— Кто же ты наконец? Просто красивый парень? Когда твоя мать в один прекрасный день не сможет больше давать тебе денег, придется мне тебя кормить.

— И покупать мне шелковые рубашки.

Они шутили, однако Мария чувствовала, как смыкается круг безнадежности: вот он ширится, затягивает ее, свищет ветер, и Минго исчезает из ее глаз. На самом деле он еще касался бедром её бедра. Впрочем, он тоже принес с собой заботы и упреки.

— А где пришлый паренек? Не притворяйся, ты знаешь, о ком речь.

— Конечно. Это Курт, с которым мы играли на пляже десять лет тому назад.

Минго хлопнул себя по ляжкам.

— Курортник Майер! — воскликнул он. — Только и всего? Мне рассказывали о вас обоих забористые штучки. Ну, Майера я готов терпеть. Он мне не опасен подле моей… — Он запнулся, ему что-то вспомнилось и смутило его.

— Вот, смотри! — Он вынул из кармана запечатанное письмо.

— Без имени.

— В том-то и дело. Теперь мне все понятно. Это письмо принесли вчера к нам из отеля Кёна, чтоб я прихватил его и занес сюда, — у одного работника со здешнего двора есть знакомая, проживающая в отеле.

— Его сестра, — прошептала Мария.

— А то кто бы еще мог остановиться в отеле Кёна и иметь здесь знакомого. Это Майеры, — радостно вскричал он, — Майеры! Двойняшки, оба на одно лицо.

— Дай мне письмо, — потребовала Мария.

— Ты хочешь его… — Он украдкой отодвинул руку. — Мария, этого мы сделать не можем.

— Ты не знаешь их обоих так, как я их нынче узнала. У него и так всякие нелады. Если мы еще допустим к нему сестру, будет и вовсе скверно. Поверь мне! Ты должен сдать письмо обратно в отель и сказать швейцару, что такого тут нет!

— Но маленькая моя Мария! — нежно сказал Минго, потому что она нуждалась в утешении, хоть он и не знал почему. — Ты никогда не трусила, а теперь вдруг испугалась Майеров? Однако мы вдвоем кое-чего стоим; им придется в этом убедиться, если они затеют что-нибудь против нас. Твой Минго с тобой, а те — чужие!

Он крепко обнял ее и, не выпуская, подвел к двери.

Она чувствовала его силу, его мягкость и в его мускулах, в голосе — неизменную преданность и верность.

В эту минуту с сеновала сполз, позевывая, Курт. При виде парочки он оскалил зубы. Минго со своей стороны гулко рассмеялся:

— Да ведь это Майер! Сразу можно узнать — Майер! На, получай свое любовное письмо!

Курт посмотрел на конверт без надписи и попросту сунул его в карман. Он сказал, обращаясь к Минго:

— Очень рад вновь увидеться с тобой. Я боялся, что мы уже никогда не встретимся: так долго ты заставил себя ждать. Впрочем, я не заметил, чтобы кто-нибудь здесь собирался из-за этого топиться.

Он кивнул насмешливо, но доброжелательно и пошел дальше, сунув руки в карманы. Несмотря на свой ободранный рабочий костюм, он легко заставил элегантного юношу прикусить язык. И уже Мария и Минго не стояли в обнимку.

Появился на пороге своего дома хозяин. Минго нашел нужным поклониться ему. Мария подумала: «И этот тоже!» Она предпочла уйти к себе. Между тем Минго с хозяином вступили в разговор; Марии было слышно, что речь шла о цене хутора.

— Бог ты мой, как бы Минго не взбрела теперь в голову новая дурь из-за старика, — прошептала про себя Мария.

— У тебя тоже такой вид, точно заказали, да не взяли, — сказал Курт, очутившись опять перед нею.

Она отвернулась в сердцах, но он остался подле нее.

— Письмо, — сказал он, — от дяди Кирша. Он сообщает мне, что срок моего условного осуждения скоро, по всей вероятности, истечет. Остальные ребята благополучно сидят в тюрьме, мой любезный дружок Гинце получил даже полтора года. Теперь в Берлине, как думает Кирш, воздух для меня не опасен.

— Ты лжешь!

— Можешь прочитать! — Он зашарил руками по всему телу, словно искал письмо.

— Я уже знаю, от кого оно. Твоя сестра приехала в Вармсдорф.

— И пользуется твоим другом Минго в качестве посыльного. Я только хотел тебя пощадить.

— В этом нет нужды. Минго и не встречался с ней.

— Так он тебе рассказывает? — спросил Курт.

И Мария испугалась — только его лица, не того, что он хотел ей открыть. Такого красноречивого выражения она никогда еще не видела на лицах, даже сам Курт никогда до сих пор не давал так ясно прочитать то, что думал. Но замечательно, что благодаря этому ложь приобрела некоторую жизненность.

— Уж не ты ли расскажешь? — проговорила Мария, чтоб услышать от него что-нибудь еще.

В этом и был весь ужас: она хотела услышать еще что-нибудь. Курт пожал плечами. Только встретив ее настойчивый взгляд, он неохотно ответил:

— Сестра пишет, что Минго за ней волочится.

— Ты мерзавец! — вскричала Мария.

Он жалостливо усмехнулся.

— Я хотел бы тебе помочь, Мария. Я поговорил бы с Викки, она высокопорядочная женщина. Но я никак не могу явиться к ней таким оборванцем. Что нам делать?

Переждав немного, он сказал:

— Ну, до свиданья, — потому что появился Минго.

— Можно будет сладить дело, — сообщил он Марии. — Крестьянин продает хутор, он кругом в долгу, я собрал сведения. Я писал, что тебя ждет сюрприз.

— Никакого сюрприза. Ты опять возьмешься за новое дело и ничего не доведешь до конца. На тебя нельзя положиться, потому что ты слабый человек.

— Маленькая моя Мария!.. — Большой мальчик жаловался: он никогда не слышал от нее такого сурового тона.

— Я не твоя. Ты никогда на мне не женишься!

— Но я для того только и покупаю хутор. Ты будешь здесь хозяйкой. Я только ради тебя и обзавожусь хозяйством, Мария.

— А не ради Викки Бойерлейн?

— Это кто такая? — спросил он.

Ей стыдно стало идти дальше. Она против воли сказала:

— Вы с ней, кажется, хорошо знакомы.

— Ах, вот как! Майеры! Опять они! Куда запрятался этот молодчик? Надо мне с ним поговорить.

— Он приличнее тебя!

— Так! То-то я от всех слышу, что ты завела тут флирт с захожим студентом. Слово «флирт» они переняли от курортников.

— Минго, — попросила она и строго на него посмотрела. — Мы не должны этого допускать.

— И я так думаю.

— Курт хочет переговорить с сестрой.

— Да о чем же? Я незнаком с его сестрой.

— Верю тебе. Но пусть он скажет ей, чтоб она уехала; так